Кингчесс
Шрифт:
Бросив маузер, он выхватил бомбу и швырнул в них, а сам бросился бежать. Сзади громыхнул взрыв, но полицейских на том месте уже не было, они бросились догонять убийцу. Один из них, достав на ходу револьвер, прицелился в ногу Драгана, выстрелил и попал.
Пуля сбила Жутковича с ног, и он упал, болезненно корчась и вереща, как раненый заяц. Через несколько секунд на него обрушилось тяжёлое тело полицейского. Град ударов покрыл его голову, и Драган потерял сознание, очнувшись уже в тюрьме. В тюрьме ему оказали первую медицинскую помощь и тщательно
На допросах он держался почти неделю, потом сдался и всё рассказал, и о Лили, и о французе Мишеле, и об организации сербских националистов «Чёрная рука».
Вествуду всё было видно из кафе, и то, как Драган стрелял в эрцгерцога, как тот упал, а следом упала и его жена. Последнее, что Вествуд успел заметить прежде, чем выбежал на улицу, это то, что Драгана схватили и повалили на землю полицейские.
— Отлично, дело сделано! — подумал он, крича: — Убийство! Господа, убийство! На эрцгерцога напали, на помощь, все на помощь!
Но сам он побежал не к автомобилю, возле которого лежала чета наследника престола, а совсем в противоположную сторону. Ему предстояло сменить ещё один отель, а всю одежду выкинуть, да сбрить осточертевшие ему французские усики и треугольную бородку.
Пройдя несколько кварталов, он поймал извозчика и доехал на нём до окраины города, в заранее снятую квартиру. Там он переоделся и вышел с большим чемоданом в руке, который утопил в Дунае, вынув из него небольшой изящный кожаный саквояж и наложив вместо него в чемодан камней.
В экипаж, направляющийся в Братиславу, сел уже импозантный английский аристократ, с чисто выбритым холёным лицом, одетый в элегантный дорожный костюм. Добравшись до Братиславы, он пересел на речной пароход, следовавший до Ульма и, благополучно доплыв до него, сошёл в городе, где его следы затерялись.
Глава 19 Призрак бродит по Европе.
Леонид Шнеерзон уже довольно много помотался по всей Европе, успел поучаствовать во всех развлекухах социалистов-интернационалистов, слушая весь этот бред о мировой революции и вселенском пожаре коммунизма. Нет, он тоже был евреем, как и Бронштейн, и также был рационален. А владение словом у него было развито не меньше, чем у Троцкого.
Но вот целей революционеров он не понимал. Точнее, всё было ему понятно, и то, что они боролись за разрушение ограничений, которые присутствовали относительно них в Российской империи, и то, что они стремятся к новому, в том числе, и к мировому господству. Но как-то это было не так, неправильно.
Бывший фальшивомонетчик, игрок, предсказатель, соратник Мамбы, где-то даже его друг, он перенял у него несвойственные евреям черты, а может, просто осознал правильность поступков чёрного императора и его стремление к поставленной цели.
Мамба стремился создать империю, а все собравшиеся перед Шнеерзоном крикуны старались её разрушить, и не только Российскую, но, с тем же удовольствием, и Британскую, и Германскую, и Австро-Венгерскую. Им уже было, впрочем,
Рассуждения, приветственные речи, демагогия, основанная на политических распрях, переходящая в откровенную грызню между фракциями отдельных партий, и, практически, одни евреи и потомки староверов, среди участников.
Шнеерзон уже вступил в РСДРП и даже попал во фракцию меньшевиков, без всяких подсказок. Большевики ему не нравились. Цели у них были вроде как благие, а вот реализация предполагала уничтожение всего и вся. Вроде того, мы всё разрушим, а полученным пеплом удобрим новую жизнь, которая зазеленеет свежими зелёными ростками. (Вокруг Освенцима тоже всё зеленеет, почвы-то хорошо удобрены).
Возможно, возможно, но не слишком велика ли будет цена, и благое ли дело будет, если за него заплатят жизнями миллионы, а крови будет пролито столько, что не измерить. Но это так, отступление, или мысли вслух.
Сейчас же Шнеерзон готовился к своей речи, в которую почти верил сам (а как же без фанатизма и веры в собственные слова) и собирался её использовать для продвижения себя в лидеры и помощники Бронштейну-Троцкому.
В Европе уже прошли две социалистические конференции против Российского самодержавия, в Париже в 1904 году, и Женеве в 1905. Всё это Шнеерзон узнал, когда вступил в ряды РСДРП. В связи с этим, у него возникли вопросы. Каким образом Франция допустила проведение конференции, направленной против свержения официальной власти в Российской империи, ведь она была её союзником? И зачем тогда нужен такой союзник, которого могут подкосить любые проявления революции или который ведёт против тебя подрывную деятельность? Загадка!
Но Шнеерзону не было до этого никакого дела, как собственно, и до Российской империи, он ощущал себя гражданином мира и сейчас выполнял прямой приказ Мамбы, собираясь «толкнуть» свою речь на предоставленной ему трибуне.
— Товарищи, мы должны консолидироваться, хватить делиться на меньшевиков и большевиков. Я, как новый член партии, готов отдать свою жизнь в борьбе за дело разрушения самодержавия. Долой пережитки прошлого и ограничение свобод. Долой царя. Да здравствует мировая революция!
Передохнув и осушив одним махом стакан с дорогой минеральной водой, он продолжил.
— Я жил в Америке. В этом сосредоточии личной свободы, и мне есть что сказать. Мы не должны жить каждый сам по себе. Товарищ Мартов абсолютно прав, мы должны принимать в свою партию любого ей сочувствующего, но, в то же время, прав и «Старик», мы не должны огульно принимать всех, кто изъявит своё желание вступить в наши ряды. Царская охранка внедряет к нам провокаторов и предателей, мы не должны быть близоруки. Каждый должен внести свой посильный вклад в общее дело. Есть у него деньги, вноси их на дело партии! Нет у тебя материальных возможностей, докажи свою верность партии руками и головой! Мы все должны быть едины, товарищи. А кто един, тот непобедим.