Кинк. Право на удовольствие
Шрифт:
Да, моя способность в умении прятаться. Она еще не вступила в полную силу, но я уже очень четко ощущала в себе желание быть незаметной. Поговаривают, что и мама умерла от подобных переживаний. Та была скромной пастушкой с испачканным лицом, когда король случайно разглядел ее во время охоты. Привел во дворец, старался учесть все ее потребности. Но жена короля не могла оставаться совсем незаметной — и чем больше ей уделяли внимания, чем чаще она танцевала с мужем на балах, тем быстрее сдавала. Когда дворцовый маг догадался усыплять ее магию, было уже поздно. Я мать совсем не помнила, но буквально все называли ее скромницей. Неудивительно. Однако к скромности это имеет мало отношения. Просто древняя магия проявилась таким нелепым образом, а магия не дает выбора: она сидит в животе и жрет, жрет, жрет
Я вбежала в свою комнату, заперла дверь и подлетела к зеркалу. Все говорят: красивая. Все говорят: у нее золото в волосах, у нее жемчуг в коже, а в глазах море. Проклятием матери стал не ее дар, а эта самая красота. Если бы она была обычной, то могла прожить долгую и счастливую жизнь в тени.
Я потрясла головой и попыталась сосредоточиться. Чтобы не случилось войны, я должна пойти на жертву. Одна жизнь против сотен или тысяч. Справедливая плата. Но речь идет только о браке, а не жизни. Жизнью я заплачу только потому, что во мне сидит магия. Но дворцовый маг не смог помочь матери, кто сказал, что он справится на этот раз? Ведь он только ненадолго усыпит способность, а потом та пробудится! От страха в животе закрутило так, что я сложилась пополам. Но, превозмогая боль, заставила себя выпрямиться и снова посмотреть на отражение. Отец сказал правду: я ни физически, ни морально не способна на подобное. Мне не нужно было слышать этот разговор, а теперь я уже не смогу остановиться. Если бы я только не слышала, если бы только легла пораньше, а не отправилась гулять по темным коридорам… Тогда меня принесли бы в жертву. Я стала бы героем, хотя вовсе не рождена им быть. Спасла бы Курайи, у которого нет иных путей для спасения…
Но ведь меня могло бы и не быть! От этой сладкой мысли боль в животе отступила: ах, если бы только лучезарной Эриникаи Курайи вообще не было! Быть просто тенью — разве можно вообразить себе судьбу лучше?
Я умела любить и поддерживать связи с некоторым количеством людей — с теми, кто с пониманием относился к моей потребности иногда уединяться. Я была влюблена в своего жениха с самой первой встречи. Дарий старше на десять лет, чрезвычайно внимателен к моей особенности. Два года назад, во время последнего визита, жених пообещал, что я стану только третьей его женой, что он обеспечит мне возможность скрываться ровно столько, сколько требует моя магия. Мне необязательно посещать балы, а придворные пусть любуются моей красотой на портретах, если так я буду чувствовать себя уютнее. Он во всех подробностях расспросил Ринду о моих привычках и предпочтениях, а потом и выразил свое удивление: отчего я так сильно переживаю, ведь не требую никаких особенных условий? Только лишь возможности не быть в центре внимания постоянно! Да почти любой человек от этого устает, мне требуется лишь чуть больше уединения, чем другому. И я верила его обещаниям: Дарий обеспечит те же условия нашим общим дочерям, а наши общие сыновья будут иметь полный статус престолонаследия — способность передавалась только по женской линии.
Отец тщательно изучил этот вопрос, когда полюбил мою мать: это магия древних жриц — незримых служительниц храмов, разрушенных тысячи лет назад. Грозные тени-воительницы, умеющие превращаться в невидимок, они уже давно не нужны своим истлевшим богам. Но несуразный клочок их магии остался и будет передаваться дальше, если я рожу дочь. А может, магическая искра рано или поздно истлеет, ведь и теперь передается не всем девочкам в роду? Обо всем этом я собиралась узнать в своем счастливом замужестве…
Мысли о Дарии придали сил. Он и был моим единственным будущим, которое разрушил непродуманный поступок уже казненного генерала. Но здесь я оставаться не могла — магия в животе сожрет меня заживо, если я даже мысль такую допущу. Потому я решилась бежать: погибну, доберусь до жениха или стану тенью. А в Курайи рано или поздно смирятся с тем, что принцессы Каи нет. А может, решат, что никогда и не было.
Я умею быть незаметной, это правда, но совсем невидимой не умела становиться даже моя мать. Магия древних жриц тлеет, не иначе. Я взяла ножницы и решительно щелкнула острыми лезвиями. Золото в волосах? Я состригала прядь за прядью безжалостно и как можно короче. Криво остриженные волосы на затылке поднялись дыбом, но я не останавливалась. Очень аккуратно состригла и ресницы, потом тонким лезвием прошлась по темно-русым бровям. Все волосы убрать быстро не удалось, но теперь отражение в зеркале разительно отличалось прежнего. Меня будут искать по описаниям и портретам. И если я не встречу знакомого, то вот эту девушку с невыразительным и ставшим каким-то одутловатым лицом никто не заподозрит в излишней красоте.
Я не умела растворяться в воздухе полностью, но чаще всего этого и не требовалось. Магия, которой дали свободу, растекалась по каждой клетке тела, лишая шаги звуков и делая движения смазанными, плавными — я будто растекалась в пространстве, становясь хоть отчасти похожей на тень. Если я прошмыгну за чьей-то спиной в шаге, человек и не почувствует. Если в затемненном коридоре замру у стены, то пройдут мимо. Я свернула в коридор прислуги, открыла первую дверь и уже через пару секунд вынырнула обратно, держа в руке штаны и рубаху сына садовника — худенького подростка. Из ценного прихватила с собой только один перстень, не подумав ни о еде, ни о ноже.
Охрана на воротах смотрела зорко, но я в таком состоянии умела творить чудеса — без труда вскарабкалась по веревочной лестнице на высокую стену, а потом с такой же легкостью спустилась. Магия в крови была не слишком сильна, да и расцветает она после тридцати, а не в восемнадцать, потому подобная ловкость была мне доступна, но на очень короткое время. Охрана не заметила беглянки, но залаял пес.
Я рванула к кустам и дальше — надо успеть добраться до леса. Почему я не подумала о собаках? Псы найдут по следу! Но паника не останавливала, а прибавляла еще больше скорости.
Глава 26
Пришлось идти вброд по холодной воде: я знала, что нет другого способа сбить собак со следа. Я не позволяла себе отдохнуть, все шла и шла без опаски заблудиться. Единственное, что страшило — оказаться пойманной. Некоторые рождены, чтобы стать героями, некоторые рождены, чтобы кануть в безызвестности. Я точно знала, что из последних.
Не было ни оружия, ни необходимых навыков для охоты. Потому я собирала ягоды и росу на утренних листьях. Сначала казалось, что этого достаточно, но уже через три дня стало ясно, насколько я ошибалась. В животе начало болезненно посасывать, а потом появились и рези. Я продолжала идти, невзирая ни на что, но с каждым днем проходила все меньше — силы будто таяли, их просто не хватало для таких нагрузок. К счастью, хотя бы летние ночи были достаточно теплы, чтобы спать на траве и не замерзнуть.
Первые деревни обошла стороной — в них будут искать в первую очередь. Но на четвертый день, когда я вышла к довольно большому поселению, поняла, что за кусок хлеба готова даже жизнью рискнуть. Пока отметала мысль о кражах — да, для того у меня был самый настоящий талант, но гордость вопила о том, что лучезарная Эриникая Курайи не имеет права пасть так низко. Работа, даже черная, выглядела все же более достойным способом заработка пропитания. Я ничего не умела делать, но часто наблюдала за слугами в свои «теневые» периоды, потому казалось, что я могу хотя бы постараться воспроизвести их действия.
Я выбрала самый бедный дом в крайнем ряду, и на осторожный стук открыла старуха. Окинула с ног до головы и спросила удивленно:
— Подать, что ль? Глупая! Мне бы кто подал!
Я сложила руки на груди в традиционном жесте и склонила голову — так перед отцом стояли просители, когда хотели его милости. Знак уважения, покорности и готовности принять любое решение. Но старуха лишь усмехнулась. Однако я уже настроилась озвучить свою просьбу:
<