Кино между адом и раем
Шрифт:
Приглядимся к творческой лаборатории Хичкока. Как он развивал идею МакГаффина.
"Когда я приступил к работе над сценарием «Дурной славы» с Беном Хектом, мы начали с поиска МакГаффина и, как всегда, следовали путем проб и ошибок, кидаясь из стороны в сторону. Основной замысел у нас определился сразу. Ингрид Бергман предназначалась роль героини, Кэри Гранту – сотрудника ФБР, который сопровождает ее в Латинскую Америку, где она внедряется в шпионское нацистское гнездо, чтобы выяснить их цели. Поначалу мы предполагали ввести в фильм правительственных чиновников и полицейских и целые группы немецких иммигрантов, занимающихся в секретных лагерях в
Продюсер вопрошает: «Ради Бога, объясните, что все это значит?»
Я отвечаю: «Это уран, такая штука, из которой пытаются сделать атомную бомбу!»
И тогда он спрашивает: «А что такое атомная бомба?»
Как вы помните, на дворе стоял 1944-й, до Хиросимы оставался год.
Продюсер смотрел на это скептически, ему казалась нелепой затея с атомной бомбой как основой сюжета. Я отвечал в том духе, что это вовсе не основа сюжета, а всего лишь МакГаффин и что не следует придавать ему слишком серьезного значения.
И наконец, я заключил свою апологию следующими словами: «Слушай, если тебе не нравится уран, пусть это будут промышленные алмазы, которые нужны немцам для обработки средств вооружения». И добавил, что, если бы не «военный» сюжет, можно было бы закрутить ин-
тригу вокруг хищения бриллиантов, так что совершенно безразлично, насчет чего будет интересоваться героиня...
«Дурная слава» – это просто история любви мужчины и женщины, которая из долга вынуждена лечь в постель другого человека и даже выйти за него замуж. Вот о чем фильм.
Но мне так и не удалось убедить продюсеров, и через несколько недель проект был продан студии «РКО». Другими словами, Ингрид Бергман, Кэри Грант, сценарист Бен Хект и ваш покорный слуга – все мы были проданы в одном пакете. Эта ошибка дорого им обошлась, потому что фильм стоил два миллиона долларов, а продюсеры получили прибыль в восемь миллионов".
Я, между прочим, попал в похожее положение: написал сценарий, где в центре любовный треугольник. Жена изменяет мужу, предает его. И он оказывается беспомощным перед опасностью и противниками. Но когда жена, поняв свою ошибку, возвращается, то вдвоем с мужем они побеждают всех врагов. То есть фильм о ценности семьи, любви и дружбы мужа и жены в семье. В этой истории был МакГаффин, какой-то закон, который поддерживал муж – депутат Думы. Было непонятно и неважно, какой это закон. Все дело было в любви, измене и прощении. Но банкиры, финансировавшие фильмы, плохо ориентируются в ценностях любви. Для них оказалась важной эта политическая ерунда, и они сказали:
«Нет, тут много политики, мы хотим что-нибудь поразвлекательнее».
Этот политический МакГаффин можно было без проблем заменить на что угодно: выгодную покупку огромного танкера или борьбу за контрольный пакет акций алюминиевого завода. Что угодно, вплоть до тайны янтарной комнаты.
Профессиональный взгляд на сценарий позволяет нам выстроить иерархию ценностей: определить, что в сценарии ни в коем случае не может быть изменено, а что может быть повернуто как угодно. К сожалению, этой профессиональной ясностью многие не владеют. Как правило, каждый сценарий может быть улучшен или изменен без ухудшения, если вы видите его структуру. И не меняете стержневую идею.
Посмотрим на МакГаффин одного из самых известных американских
Касабланка – это точка между раем и адом. Из ада Европы, охваченной огнем войны и ужасом фашизма, люди бегут в рай – свободную Америку. Чтобы попасть в нее, нужна виза. Тысячи беженцев со всей Европы с завистью глядят в небо, где исчезает самолет, уносящий горстку счастливцев с визами. Визы покупают и продают, за них дают огромные взятки. Красивые женщины готовы продать свое тело за визу. За визы убивают. С этого и начинается фильм.
Два немецких курьера, везущие визы из Франции, убиты, а визы похищены. Это особые визы, супервизы. Тот, кто владеет этой визой, уже одной ногой в раю, и никто не наступит на его вторую ногу, потому что эти визы нельзя отменить. Так сказано в самом начале.
Специально, чтобы выследить убийцу курьеров, из Берлина приехал важный чин. Этого убийцу выслеживают и ловят, но он успел передать эти визы герою фильма Рику (Хемфри Богарт). И теперь герой владеет ценностью, которую хочет получить его прежняя любовь Ильзе (Ингрид Бергман).
Транзитная виза – это и есть МакГаффин. Лаконичная деталь в центре всех разнообразных событий фильма. А фильм – любовная история, и приключение, и музыкальный фильм, и детектив. Все мастерство профессионалов спрессовано в двухчасовом развлечении высшего качества. Деталь тоже должна быть высшего качества.
Но приглядимся к этим визам. Их выдали французские власти, а подписал сам генерал де Голль. То есть очень важная подпись, подтверждающая важность документа. Значит, фашисты в стране, находя
щейся под их контролем, ищут визы, подписанные главой Сопротивления? Это полный бред. Все равно как если бы в Россию во время войны прислали визу, подписанную Гитлером. Такого человека тут же бы арестовали. Он не смог бы ходить и трясти такой визой. И уехать с ней из страны никак не смог бы.
Почему этот бред находится в центре прекрасного фильма? Ответ очень прост – потому что это не бред. Это МакГаффин. Он выполнен по лучшим правилам, самым эффективным способом. МакГаффин – это вещь, которую каждый хочет иметь, и когда вы ее получаете, она дает вам силу. Всё. Остальное не важно.
Хичкок это понял лучше других и раньше других сделал МакГаффина катализатором любого приключенческого сюжета.
Не важно, что визы являются абсурдом. Важно то, что их можно, грубо говоря, продать зрителям. Потому что зрители не хотят спорить, они хотят верить. И если вы даете им основание волноваться и переживать за судьбы героев, они готовы верить во что угодно.
Мы в самом начале увидели, что из-за этих виз убиты два человека. Полиция перетряхивает весь город, важные немцы специально приехали из Берлина. И два главных персонажа – Рик и Угарте – серьезно озабочены этими визами, а мы понимаем, что уж эти-то люди знают, что важно в мире этого фильма. Как мы можем сомневаться в важности этих виз? Никто и не сомневается. Все несколько сот миллионов зрителей, а может, их и больше миллиарда, которые видели фильм за шестьдесят последних лет, все съели это с удовольствием.