Кино: Перезагрузка богословием
Шрифт:
Но нет здесь никакого воровства и никакого идеологического мошенничества. Ничего ни у кого я не хочу красть. Напротив, мне хотелось подсказать читателям, что есть возможность получить подарок. Что за подарок? Нет, я не о «вечной радостной жизни с нашим любящим другом Иисусом». Подарком может стать более глубокое, осмысленное и яркое видение мира. Оказывается, если овладеть языком православного богословия и языком религиоведения – даже обычные вещи могут заиграть совершенно новыми гранями. В обыденном открывается необычное. Назовем ли мы насилием такую метаморфозу? Грабеж ли это? Жизнь человека с такими, новыми
И, кроме того, как запретить мысли работать, используя в качестве материала все, что попадается под ее пальцы? Вот попался фильм «Титаник». Просто глазеть – или разрешено подумать? Мысленные пальцы и принялись привычно ткать паутину силлогизмов. Тем более, что в фильме так много льда и воды – а у меня они с юности связаны со строчками Цветаевой: «…О, кому повем печаль мою, беду мою, жуть – зеленее льда… - Вы слишком много думали. За-думчивое: да…». Вот и захотелось показать, что столкновение веры и фильма может родить - мысль. То есть попытку серьезного разговора о том, что кажется несерьезным.
ДАНИЛА БАГРОВ – ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ?
Фильмы «Брат» и «Брат-2», снятые режиссером Алексеем Балабановым, стали поводом для бурных обсуждений на страницах газет и в Интернете. Является ли образ Данилы Багрова, созданный Сергеем Бодровым, достоверным отражением идей, надежд и стремлений нынешнего молодого поколения? Почему тысячи людей, в том числе, и посетителей гостевой книги сайта фильма (www.brat2.film.ru), видят в Даниле образец для подражания и хотят иметь такого друга, брата, сына или мужа?
18 июля 2001 года в редакции журнала «Фома» прошел круглый стол, на котором участники попытались ответить на вопрос: является ли Данила Багров героем нашего времени? Предлагаем вашему вниманию фрагменты этой дискуссии. Если вы захотите высказать свое мнение по теме круглого стола или прокомментировать кого-либо из участников, вы можете это сделать,воспользовавшись ссылкой….
Участники:
Сергей Бодров– актер, журналист
диакон Андрей Кураев– профессор Православного Свято-Тихоновского богословского института
Илья Стрелец– психолог
Георгий Казанцев– студент МГИМО
Алексей Захаров - директор компании «Триумвират Development»
Владимир Легойда– главный редактор журнала «Умники и Умницы»
Зара Мигранян– редактор журнала «Умники и Умницы»
Сергей Верейкин– редактор журнала «Умники и Умницы»
Отец Андрей: Для начала я хотел бы отметить «голливудскость» этого фильма. Ведь стиль, идеал и способ восприятия жизни, реакция на затруднения, котрые предлагаются в нем – все это чисто голливудская, американская модель.
На
В этом смысле она становится, быть может, еще опаснее, чем очередной боевик со Шварценеггером. Если бы это был обычный фильм среди прочих, я бы на это так не реагировал. Но вот когда пытаются представить, что это и есть выход из нашего кризиса, что это и есть будущее России, когда из этого фильма экстрагируют национальную идею, мне кажется, это уже слишком.
С.Верейкин: Как вы считаете, все это исходит от создателей фильма - или же зарождается где-то в обществе, вокруг фильма, а потом применяется непосредственно к картине?
Отец Андрей: Мне кажется, что все-таки это исходит от авторов. В фильме есть одна деталь, которая роднит его, как ни странно, с иконой. Отличие иконы от картины состоит в том, что икона не претендует на то, чтобы создать свой замкнутый мир, свое пространство. Принцип обратной перспективы в иконе предполагает, что икона «выливается» в твою комнату, в твою жизнь. Она не отгорожена от тебя рамкой, она оттуда входит в тебя.
Или другой пример: спектакли Театра на Таганке семидесятых годов, когда актеры начинали лицедейство в вестибюле или даже у входа в театр и люди еще не понимали, что спектакль уже начался.
В фильме «Брат» очень длинные титры. При этом параллельно уже идет действие. То есть фильм вроде бы начался, а вроде бы и нет.
Вдобавок подчеркивается близость фамилий исполнителя и главного героя, ряд героев просто действует под своими реальными именами – все это говорит о том, что фильм с самого начала рассчитан на стирание границы между экраном и жизнью.
В.Легойда: Мне кажется, что второй фильм намного более американский, чем первый. С моей точки зрения, первый фильм гораздо правдивее. (Я готов сказать, что вот это герой нашего времени, но не с точки зрения идеала, каким он должен быть, а в реальности. Если есть герои, то они такие, а хорошо это или плохо – это уже следующий вопрос.)
В первом «Брате», на мой взгляд, нет особой «голливудскости». Вспомните: в конце Данила прощает брата и говорит: «Ладно, ладно, брат… Что ты… А деньги-то где?» И здесь нет ничего голливудского, потому что Данила не герой-образец-для-всех-телезрителей, который лихо всех перестрелял и восстановил справедливость. Он не справедливость восстанавливает, а брату помогает...
Отец Андрей: По логике фильма, именно именно это и есть восстановление справедливости. На протяжении всей картины Данила выполняет за брата работу. И поэтому он берет заработанные деньги. По логике самого фильма, это справедливо. Есть масса голливудских фильмов, где мы видим подобную концовку: например, детектив, уходит из полиции, разругавшись со своими и убив всех мафиози, но при этом уносит чемодан денег, отобранных у мафии.