Кинодетективы 8
Шрифт:
– Ты в этом уверена?
– Конечно, – уверенно говорит Клава, – Иначе, почему она плачет по ночам в подушку и повторяет ваше имя, как Анжелика – маркиза ангелов: «Жофрей! Жофрей!», то есть «Сергей!»
Захаров недоверчиво оценивает девочку:
– Клава, ты что-то путаешь. Твоя мама не может плакать. Она не такой человек.
– Это она для всех такая, а когда одна… – объясняет она, – Ходит по комнате и о вас вздыхает.
– Ты серьёзно?
– Конечно, дядя Захаров. Она мне сама сказала.
Захаров заинтересованно присаживается за стол.
– Так, Клава. А теперь давай подробнее. Когда говорила? Что говорила?
Клава складывает руки на груди:
– Два дня назад она спросила меня: «Как ты отнесешься к тому, если у тебя будет папой дядя Сережа Захаров?»
– Так и спросила?
– Угу.
Захаров не верит, но очень хочет, чтобы всё, что говорит Клава, оказалось правдой:
– А ты что ответила?
– Что я согласна.
Захаров нервно поднимается из-за стола и принимается быстро ходить по кабинету. Останавливается перед Клавой.
– Значит, если я ей предложу… я ей скажу… ну, это… то она мне не откажет?
– Наоборот, – успокаивает его девочка, – Она будет рада.
– Так это же совсем другая картина вырисовывается!
Захаров вдруг пугается перспективы семейной жизни. Мрачнеет и садится за стол.
– Я подумаю.
Клава поднимается и обнимает Захарова со спины.
– Подумай, дядя полковник Захаров. Только быстрее, а то за моей мамой начал ухаживать этот, как его… Величко.
– Не волнуйся, – улыбается Захаров, – Он мне не соперник.
– Кто знает, – пожимает она плечиками, – Мне он тоже нравится. Высокий, красивый. Как говорит моя бабушка: перспективный.
– Зоя Николаевна?
– Угу.
Захаров ещё больше мрачнее, понимая, что Зоя Николаевна знает, что говорит.
– Я попробую поговорить с твоей мамой, – обещает он.
Клава направляется к выходу, у двери останавливается.
– Ставлю вас в известность, что Аграфена любит только ирисы.
– Знаю.
Клава выходит. Захаров поднимается из-за стола и подходит к окну. Долго смотрит в одну точку. В кабинет заходит Величко.
– Разрешите, товарищ полковник?
– Отвез?
– Так точно, – отвечает капитан, – Волина руководит операцией.
– Волина…
Захаров подходит к Величко и смотрит ему прямо в глаза:
– Скажи, капитан, как ты относишься к Волиной?
Величко удивлен вопросу полковника:
– Хорошо, а чего вы спрашиваете?
Захаров теряется, но быстро находится.
– Характеристику нужно составить… Для руководства.
– Не пойму, почему вам? – Спрашивает Величко, – Это у Кречетовой голова должна болеть.
Захаров понимает, что прокололся:
– Зырянову виднее.
– А-а! Ну, если Зырянову… – произносит Величко и иронично хмыкает.
– Ладно. Давай вернёмся к нашему делу, – говорит Захаров, возвращаясь за стол, – Что мы знаем о девушке?
Величко садится напротив него:
– Волина говорила, что ей предположительно восемнадцать – двадцать лет.
– Кто она и откуда? Как оказалась на стройке? Это Волина не сообщила?
– Нет.
– Жаль.
В кабинет без стука входит Зырянов. Захаров и Величко поднимаются со своих мест. Зырянов, будучи в прискорбном настроении, проходит по кабинету и садится рядом с Величко. Опера, молча, усаживаются на свои места. Ждут, когда генерал заговорит. Тот после паузы осматривает всех присутствующих.
– Вы уже слышали?
– Что? – Спрашивает Захаров.
– Откуда они все это узнают? – Качает головой генерал.
– Что, Василий Иванович?
– Уже по телевидению в криминальных новостях рассказали о происшествии на стройке, – рассказывает Зырянов, – Мне уже звонил депутат ЗАГСА и интересовался, как идёт расследование?
– Какое расследование? – Интересуется Захаров.
– Нам нужно разыскать того, кто впустил девушку на строительную площадку? – Задает вопрос Величко.
– Нет, – говорит полковник, – Того, кто на стройке отвечает за технику безопасности.
– Хватит умничать, – останавливает их генерал, – Если вы считаете, что девушка пыталась покончить с собой, предоставьте этому доказательства.
– Товарищ генерал, чтобы предпринимать какие-то шаги, нужно сначала дождаться выводов эксперта, – произносит полковник.
– А когда будут эти выводы? – Спрашивает Зырянов.
– Когда Волина закончит операцию.
Волина проводит операцию. Помогают ей ассистент и медбрат.
– Я такого не видел! – Говорит последний.
– Согласен с тобой, – вздыхает ассистент, – Ну, изнасиловали её, зачем убивать?
– Чтобы скрыть следы преступления, – высказывает предположение медбрат.
– А поджигали зачем?
– Хочу заметить, мальчики, – вмешивается в их разговор Волина, – чтобы ожоги достигли такой глубины, нужно долго лежать на углях.
– О чем это говорит? – Спрашивает медбрат.
– Что жертва была долгое время без сознания… – отвечает за Волину ассистент.
– Или в невменяемом состоянии, – добавляет она, – Тот, кто это сделал, очень болен.
– Чем? – Задает вопрос ассистент.
– Страшной болезнью, которая называется глобальная деменция, – отвечает Волина, – Приобретенное слабоумие, которое проявляется в ослаблении познавательной способности, обеднении чувств, изменении поведения, крайнем затруднении в общении. Больной деградирует как личность.
– О какой личности вы говорите, Александра Леонидовна? – Говорит медбрат, – Он же не человек. Он – зверь. Нет, хуже зверя. Звери не убивают себе подобных. А этот? Он представляет опасность для общества и должен быть изолирован от него.