Кинули
Шрифт:
Ныне Кинули — красивая, молодая львица, ростом с доброго дога. Она свободно открывает двери комнат лапой, притягивая к себе дверную ручку, а когда проголодается, приходит на кухню, держа в зубах свою миску.
На днях, вернувшись домой с работы, В.В. Чаплина обнаружила, что Кинули очень возбуждена. Она лежала на пороге комнаты и озлобленно била хвостом по полу. Её кожа нервно подёргивалась. При этом львица смотрела куда-то вверх. Проследив за этим взглядом, т. Чаплина увидела на высоком шкафу незнакомого мужчину.
Ни за что не желая покинуть своего убежища, незнакомец, не слезая со шкафа, поведал свою историю. Он забрался в дом, чтобы совершить кражу, спокойно обошёл комнаты пустой квартиры и наконец открыл дверь комнаты, где была Кинули. И только тогда, когда вор был посередине комнаты, он заметил, что находится в обществе львицы.
Преступник невольно попятился к двери, но Кинули уже преградила дорогу и грозным рыком загнала его на стол, куда затем забралась и сама. Тогда незадачливый домушник вскарабкался на шкаф и просидел там более двух часов, старательно охраняемый грозным зверем».
Газета с этой заметкой вышла очень рано, и я ещё спала, когда меня разбудил телефонный звонок. Я взяла трубку. Говорил один знакомый:
— Вера Васильевна? Вы живы?
— Жива, — отвечаю. — А в чём дело?
— Как в чём? Разве вы газету не читали? Нет? Так прочтите. Там написано, как к вам жулик забрался, а Кинули его на шкаф загнала и чуть не съела. Мы с женой очень беспокоились, решили проверить, что с вами, и позвонили.
Пришлось мне рассказать всю историю с начала до конца. Но не успела я повесить трубку, как опять раздался звонок.
Одним словом, знакомых, желающих узнать, что со мной случилось, оказалось так много, что я не успевала отойти от телефона, как опять раздавался звонок. Телефон звонил не переставая. Измученные квартиранты бранились, перестали брать трубку, а я через несколько часов убежала из дому.
Но этим днём мои мучения не кончились. В газете ведь была указана не только моя фамилия, но и адрес, где я живу.
По адресу посыпался поток писем, появились новые посетители. С утра до вечера Маша открывала им двери. Днём ещё ничего, а вечером ни поработать, ни отдохнуть — только успевали открывать и закрывать двери.
Выручала сама Кинули. Она имела привычку обнюхивать вошедшему ноги. Или ещё делала так: обнимала посетителя лапами за ноги и тихонько трогала зубами. Зубы у Кинули большие, страшные, а ведь не мог же знать чужой человек, укусит она его или нет. Пожмётся, бедняга, пожмётся и скорее откланяется. Так постепенно всё меньше и меньше заходили к нам любители посмотреть льва.
Любовь победила
Несмотря на то что Кинули была уже взрослой львицей, квартиранты любили её по-прежнему. Для них она была, как и раньше, маленькой Кинули, которую кинула мать. Дора Рафаиловна,
Приходит однажды и за собой человек десять ведёт. Позвала меня, в сторонку отошла и усмехается. Оказалось, привела врачебную комиссию. Врач ко мне с вопросом:
— Скажите, гражданка, это у вас лев проживает?
— У меня, — отвечаю. — А в чём дело?
— Дело, — говорит, — в том, что поступило заявление жильцов, будто вы в комнате льва держите, грязь от него. Вот и пришли проверить.
Тут жильцы все возмутились:
— Какая жалоба? От кого? Да Кинули чище домашней кошки!
Ну, я спорить не стала.
— Что ж, — говорю, — посмотрите.
Открываю дверь, а комиссия — в сторону… Друг за другом встали и смотрят.
Кинули навстречу мне вышла, ласкается. Пери тоже подошла. Видит комиссия, что страшного ничего нет, поближе подошла, и врач про комнату забыл, львицей любуется. А Кинули словно рисуется: то на спину ляжет, то головой потрётся, руку мою в пасть берёт, да так осторожно, ну совсем как кошка домашняя. И в комнате чисто, ни соринки. Даже запаха от львицы не было. Так и записали.
Впрочем, старуха на этом не успокоилась. Написала ещё заявление и подала, как будто это от всех жильцов квартиры. Я не знала, что и делать. Каждый день — новая комиссия! Одних бумажек штук двадцать прислали, всё льва выселить требуют. А старуха ходит, хвастает:
— Всё равно львице тут не жить. Выживу.
А жильцы как узнали, что заявление от их имени она подала, возмутились:
— Не дадим Кинули в обиду, ни за что не дадим! Всей квартирой пойдём, докажем, что не мешает нам она.
И написали заявление в милицию:
«Мы, жильцы квартиры такой-то, в доме таком-то, по Большой Дмитровке, заявляем, что ничего не имеем против львёнка, находящегося в нашей квартире. Львица совсем ручная и находится в постоянно запертой комнате. Ни в коридоре, ни в местах общего пользования она не бывает, а комната, в которой живёт, содержится в чистоте и порядке. Никакого шума, беспокойства львица у нас, жильцов квартиры, не вызывает».
Под этим заявлением подписалась вся квартира, а одна из жиличек сделала ещё приписку
«Имея троих детей — семи, десяти и одиннадцати лет, я ничего для них опасного в том, что львица живёт в квартире, не вижу. Тем более, что зверь ручной и находится под постоянным наблюдением».
Так встала на защиту Кинули вся квартира.
Дело о выселении львицы дошло до прокурора. События приняли другой оборот. Вечером пришли управдом, дворник и с ними начальник милиции. «Ну, — думаю, не иначе как выселят». Веду их в комнату, а у самой сердце, того и гляди, выскочит.
— Что, спрашиваю, выселять?