Кинжалы Джезма
Шрифт:
— Двое все еще не вооружены, — сказал Конан, пробегая по ним глазами.
— Идем за мной.
Они снова зашли в туннель, перешагнули через тело связанного охранника и зашагали вдоль туннеля мимо смотровых глазков в лежащую перед ними темноту. У подножия лестницы они остановились.
— Нанайя! — позвал он мягко. Ответа не последовало.
Нахмурившись в темноте, Конан ощупью поднялся по лестнице. Нанайи здесь не было, хотя в тайнике он нашел два меча, которые оставил здесь раньше. Теперь каждый из восьми человек имел какое-то оружие.
Взглянув сквозь
— Они должно быть нашли девушку, — прошептал он Антару. — Куда они могли ее отвести, если не обратно в камеру?
— У Мага были девушки, которых он наказывал за проступки в тронном зале, там где у тебя была аудиенция сегодня утром.
— Тогда веди… Что это?
Конан повернулся от звука медленного барабанного боя, который он слышал раньше, в ущельях. Снова казалось, что он приходил из-под земли. Зуагирцы посмотрели друг на друга, их темная кожа побледнела.
— Никто не знает, — сказал Антар с видимым содроганием. — Звук стал появляться несколько месяцев тому назад и с того времени становиться все сильнее, а возникает все чаще. В первый раз Маг перевернул вверх дном весь город в поисках его источника. Когда он ничего не нашел, он прекратил дальнейшие поиски и приказал людям не обращать никакого внимания на барабанный бой и даже упоминать о нем. Ходят слухи, что он провел много ночей в своей часовне, пытаясь с помощью заклинаний и колдовства выяснить источник звука, но в слухах ничего не говорится о том, нашел ли он что-нибудь.
Пока Антар рассказывал, звук прекратился. Конан сказал:
— Ладно, веди меня в ту комнату для наказаний. Остальные держитесь вместе и идите так, будто вы должны здесь ходить. Мы сможем обмануть нескольких дворцовых собак.
— Лучше всего идти через Райский Сад, — сказал Антар. — Перед главной дверью в тронный зал этой ночью на посту стоит сильный стигиец.
Коридор, в который выходила комната, был пуст. Зуагирцы пошли вперед. С приходом ночи атмосфера тишины и загадочности сгустилась над дворцом Мага. Свет горел более тускло; тени стали плотнее и даже слабый ветерок не шевелил неясно видимые гобелены.
Зуагирцы знали дорогу хорошо. Их оборванная толпа, с бесшумными ногами и горящими глазами, быстро крадущаяся вдоль тускло освещенного, богато украшенного прохода была похожа на банду ночных воров. В это время ночи охраны в коридоре было меньше. Их отряд не встретил никого, пока не добрался до позолоченной, закрытой на засов двери, перед которой стояли два гигантских черных кушита с обнаженными кривыми саблями.
При виде посторонних они молча подняли свои сабли; они были немыми. Полные страстного желания приступить к мести, зуагирцы налетели на этих двух негров. Пока остальные схватили их и повалили на пол, человек с мечами стал наносить им жестокие, беспощадные смертельные удары, сотрясаясь от усилий. Это было жестоко, но необходимо.
— Охраняй здесь, — приказал Конан одному из зуагирцев. Он бросился через открытую дверь и зашагал через сад, который сейчас, при свете звезд был пустым. В нем смутно виднелись лишь белые цветы, густые деревья да полные загадочности заросли кустарника. Зуагирцы, теперь вооруженные мечами негров, важно шли за ним.
Конан привел всех к балкону, выходившему в сад, замаскированному ветвями деревьев. Зуагирцы подставили ему свои спины и он взобрался на них. Мгновенно он нашел окно, через которое смотрел с Виратой в сад. В следующее мгновение он пролез в него, произведя шума не больше чем кошка.
Из-за покрывала, скрывавшего балконный альков, доносились звуки: женские стоны и голос Вираты.
Вглядевшись сквозь занавеску, Конан увидел Мага, восседавшего на троне под усыпанным жемчугом навесом. С другой стороны, недалеко от него находились охранники, словно эбонитовые статуи. Они присели на корточки перед возвышением в центре зала, натачивая кинжалы и нагревая железо на горячей жаровне. Нанайя, обнаженная, лежала между ними раскинув руки. Ее запястья и колени были привязаны к колышкам, вставленным в отверстия в полу. Больше в комнате никого не было, а тяжелая бронзовая дверь была закрыта на засов.
— Скажи мне, как ты сбежала из камеры, — приказал Вирата.
— Нет! Никогда! — она закусила губу, чтобы не потерять самообладания.
— Это был Конан?
— Ты спрашиваешь обо мне? — сказал Конан, шагнув в комнату с мрачной ухмылкой на темном, покрытом шрамами лице.
Вирата с криком вскочил. Кушиты выпрямились, огрызнулись и схватились за оружие.
Конан прыгнул вперед и всадил свой кинжал одному в горло до того, как тот смог вытащить свою саблю. Другой бросился к девушке и занес саблю, чтобы убить ее до того, как умрет сам. Конан перехватил удар своим ножом и нанес ответный удар, всадив по рукоятку нож в ему в диафрагму. Кушит по инерции полетел вперед на Конана, который припал к земле упер свободную руку в живот негра и выпрямился, подняв кушита над головой. Кушит скорчился и застонал. Конан бросил его на бок, тот с тяжелым стуком упал и затих.
Конан снова повернулся к Магу, который вместо того, чтобы попытаться бежать, приближался, приковав к нему пристальный взгляд широко раскрытых глаз. В его глазах появились какие-то особые огоньки, которые поймали взгляд Конана и удерживали его как магнит.
Конан, потянувшись к колдуну со своим ножом, вдруг почувствовал, что он будто скован цепью, или будто он продирается сквозь вязкие стигийские болота, на которых растет черный лотос. Его мышцы выступили железными буграми. Пот струился по коже, когда он тянул невидимые оковы.
Вирата медленно приближался к киммерийцу, протягивая к нему руки, делая небольшие ритмические жесты своими пальцами и не отводя своего сверхъестественного взгляда от глаз Конана. Руки приближались к гору Конана. Конан почувствовал, что с помощью своего колдовского искусства этот хрупко выглядящий человек может переломать даже бычью шею киммерийца, как гнилую ветку.
Тянущиеся руки приближались все ближе. Конан напрягся еще сильнее, но казалось, что сопротивление только ускорила приближение Мага к нему.