Кинжалы Джезма
Шрифт:
— Я иду туда.
На самом деле, этот неестественный звук вызвал и у него покалывание в затылке, но он не хотел этого показывать перед своими спутниками.
— Без своих людей? Это безумство! По крайней мере, пошли кого-нибудь за своими воинами.
Глаза Конана сощурились, как у охотящегося волка.
— Не в этот раз. Для осмотра и разведки — чем меньше, тем лучше. Я думаю, нужно осмотреть эту землю демонов; я могу использовать эту горную крепость. — Он обратился к Нанайе: — А тебе, девочка, лучше вернуться.
Она начала
— Не отправляй меня назад, Конан. Эти дикие горцы похитят меня.
Он осмотрел ее высокую, мускулистую фигуру.
— Тот, кто попробует это сделать, будет иметь непростую задачу. Ладно, тогда идем. И не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Проводник завертелся на своей лошади и пнув ее ногой, поскакал назад, выкрикивая:
— Балаш будет оплакивать вас! В Кушафе будет траур! Эй! Эгей!
Его причитания заглохли в стуке копыт по камню, когда кушафец хлестнул свою лошадь и исчез за ближайшим подъемом.
— Беги, сын безносой матери! — закричал Тубал. — Мы заклеймим твоих дьяволов и притащим их в Кушаф за хвосты! — но он мгновенно замолчал, так как увидел что тот его не слышит.
Конан сказал Хаттусасу:
— Ты когда нибудь раньше слышал такой звук?
Стройный замориец кивнул.
— Да, в горах почитателей дьяволов.
Конан без комментариев поднял свои поводья. Он тоже слышал звук десятифутовых бронзовых труб, проносившийся по бесплодным горам неприступной Патении, в руках бритоголовых жрецов Эрлика.
Тубал фыркнул, как носорог. Он не слышал этих труб, и он пришпорил свою лошадь, чтобы обогнать Хаттусаса и оказаться за Конаном, когда они спускались по крутому спуску в багряных сумерках. Он грубо сказал:
— Теперь, когда кушафская собака завлекла нас в эту страну дьяволов, а сама скрылась и перережет твою глотку, когда ты будешь спать, какие у тебя планы?
Это выглядело, будто старая охотничья собака рычала, когда ее хозяин приласкал другую собаку. Конан склонил голову и фыркнул, чтобы спрятать ухмылку.
— Сегодня ночью мы разобьем лагерь в этом каньоне. Лошади слишком устали, чтобы пробираться по этим ущельям в темноте. Завтра мы все исследуем.
— Я думаю, что у Прячущихся есть стоянка в той стране за ущельем. Возвышенности поблизости редко заселены. Кушаф, ближайшее селение, находится на расстоянии трудного дневного перехода. Бродячие кланы не заходят в эти земли из-за страха перед кушафцами, а люди Балаша слишком суеверны, чтобы исследовать, что находится за ущельем. Прячущиеся могут приходить и уходить оттуда, не будучи замеченными. Я только не знаю, что мы будем делать; наша судьба в руках богов.
Когда они спустились в каньон, то увидели, что тропа ведет через усыпанную камнями поверхность к устью глубокого, узкого ущелья, которое выходило в каньон с юга. Южная стена каньона была выше, чем северная и более отвесная. Она нависала угрюмым валом твердой, черной скалы, разрушенной местами узкими входами в
— Это наша дорога на завтра, — сказал Конан. Его люди молча кивнули, когда он вывел их обратно к главному каньону, где еще остался легкий свет. Клацанье копыт их лошадей по твердой породе казалось громким в мрачной тишине.
За несколько десятков шагов от оврага на запад в каньоне открывалось другое ущелье. На его каменистом полу не было никаких следов, и оно суживалось так быстро, что Конан подумал, что оно заканчивается тупиком.
На полпути до входов в эти ущелья, ближе к северной стене журчал крошечный ручеек в естественном бассейне, выдолбленном временем в скале. За ним в пещерообразной нише в утесе кое-где росла сухая, жесткая трава. Они разбили лагерь у ручья и поели сухого мяса, не рискнув разводить огонь, который мог быть замечен враждебными глазами.
Конан разделил людей на две смены. Тубала он поставил охранять в западной части лагеря, ближе к входу в сужавшееся ущелье, в то время как Хаттусас занял свое место ближе к входу в восточное ущелье. Любая вражеская группа, спускающаяся в каньон сверху, или входящая в него из любого из ущелий, должна была пройти мимо этих бдительных часовых.
Темнота быстро окутала каньон, казалось она текла волнами вниз по черным спускам и вытекала из входов в ущелья. Мигали звезды, холодные, белые и безликие. Над незваными гостями нависала сумрачная масса разрушенных гор. Конан, безучастно размышляя о мрачном спектакле, свидетелем которого они стали, постепенно заснул.
Острое как бритва чутье варвара не притупилось за годы контакта с цивилизацией. Когда Тубал приблизился к нему, чтобы положить руку на его плечо, Конан проснулся и вскочил с мечом в руке до того как шемиту удалось коснуться его.
— Что такое? — пробормотал Конан.
Тубал сел перед ним на корточки. Его гигантские плечи тускло нависали в темноте. За ним, в тени утеса безостановочно двигались невидимые лошади. Конан понял, что в воздухе витает опасность еще до того, как Тубал сказал:
— Хаттусас убит, девушка исчезла! Смерть ползает вокруг нас в темноте!
— Что?
— Хаттусас лежит лежит у входа в пещеру с перерезанным горлом. Я услышал звук катящейся гальки у входа в восточное ущелье и прокрался туда не поднимая тебя, и вот, там лежит залитый кровью Хаттусас. Он умер молча и неожиданно. Я никого не видел и не слышал ни единого звука в ущелье. Затем я поспешил к тебе и обнаружил, что Нанайя исчезла. Горные дьяволы убили одного и похитили другую без единого звука. Я чувствую, что Смерть все еще прячется здесь. Это действительно ущелье Призраков!