Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.10
Шрифт:
– Пошли на кухню, – предложил Сева. – Там расскажешь.
Сева стал полным союзником Марины, даже признал ее превосходство, но зато сам окончательно понял, насколько он взрослее Олега. Если можно так сказать, в их небольшой группе произошло разделение, как в Древней Греции: Марина стала Александром Македонским, Сева – рядовым патрицием, а роль плебея досталась Олегу. Правда, он об этом не догадывался.
На кухне Марина поставила на стул сумку, достала из нее металлическую блестящую коробку, в которой оказались скальпель, иглы и что-то
– Это еще зачем? – Олег отошел подальше от сумки – он с детства не выносил медицины, если она была нацелена на него.
– Ты хочешь быть ходячим передатчиком? – спросила Марина, зажигая газ. Она подержала скальпель и иглы над газом и потом решительным жестом указала Севе на табурет.
– Только осторожнее, – предупредил Сева. – Ты не думай, я не боюсь, только я тебе не очень доверяю. У тебя нет медицинского образования.
– У меня есть ветеринарный опыт, – возразила Марина. – Я третье лето ухаживаю за лосятами. И даже операции им делаю. Небольшие. Дядя Сережа мне полностью доверяет.
– Я не животное, – сказал Сева, но больше спорить не стал.
– Зажмурься, – велела Марина.
Сева послушно закрыл глаза, и Марина, нащупав на его плече маленький бугорок, полоснула по нему острым скальпелем. Сева только ахнул, а Олег, который наблюдал за операцией, отвернулся к окну – он увидел кровь. Марина поддела загнутой иглой бусинку размером меньше перечного зерна, подхватила ее пальцами и показала Олегу.
– Ты смотри, – сказала она, – скептик. Ты думаешь, что это все шутки?
– Я ничего не думаю, – сказал Олег. Шарик был черным и гладким. – Что, во мне тоже такая штука?
– Я не сомневаюсь, – сказала Марина. – За тобой от самого дома кренг шел. Хорошо еще, если ты его на нас не вывел.
Марина прижгла ранку йодом, потом заклеила пластырем. Затем приказала Олегу занять место Севы, которому вручила йод и клочок ваты, и повторила операцию. На голубой пластик кухонного стола лег второй шарик.
– Давай, – сказал Олег, – я их подальше закину. Я хорошо кидать умею.
– Ты с ума сошел, – ответил Сева.
– Передатчики оставим здесь, – сказала Марина, складывая обратно инструменты.
– Зачем? – не понял Олег.
– Чтобы кренги думали, что вы остались дома. Неужели не понятно? Иначе зачем мы старались?
Она подошла к окну. Оба кренга сидели на скамеечке рядом, как мирные пенсионеры, – шахмат между ними не хватало. Они были так похожи друг на друга, что казалось – любой прохожий заподозрит неладное: два немолодых близнеца, одетые не по сезону, прямые, как палки… Но прохожих в этот ранний час было немного, они спешили по делам и не взглядывали на лавочку. Бабка исчезла, вернулась домой. Щенок куда-то убежал.
– Через дверь нам не выйти, – произнес Сева. Он прижимал пластырь к ранке на плече.
– Оставь пластырь, оденься, – приказала Марина. – Что ты делаешь?
– Окно из коридора выходит во двор, – сказал Сева. – Под ним навес над дверью в подвал. Прыгать – метра полтора. Сможешь?
– Сможет, – уверенно ответил Олег. – Мы так тысячу раз удирали.
– Тогда пошли, – сказала Марина. Она закатила черные шарики под плиту, чтобы никто их не заметил. Наверное, они до сих пор там лежат и посылают давно уже никому не нужный сигнал: «Я здесь… я здесь… я здесь…»
Дворами они минут за пять добежали до рынка. Площадь была полна народу – казалось, все, кому не спалось, сошлись на площади. Тамара, запряженная в телегу, была привязана к коновязи, в конце ряда, где прямо с телег продавали картошку. Она узнала ребят и даже кивнула им, словно знала, что именно так принято здороваться у людей.
Пока Марина делала покупки, ребятам пришлось посидеть под телегой. Занятие скучное и неудобное, потому что туда залетали слепни и оводы, суетились мухи, которые, видно, считали, что ребята заняли чужое место.
Из-под телеги видны были лишь ноги, и Сева подумал, как много они могут рассказать и жаль, что он раньше об этом не задумывался. Вот, например, идет бывший генерал. Ботинки у него вычищены, шаг широкий, уверенный, брюки выглажены так, словно через час на парад ветеранов… Бывший генерал отошел подальше, и Сева узнал Ян Яныча, учителя рисования, настолько близорукого, что без очков не мог найти карандаш. Попробуем еще раз: чьи это женские ноги на высоких каблуках, идут они брезгливо, осторожно, берегут себя? Разумеется, дачница или туристка. Сева осторожно высунулся – дама на каблуках волокла охапку гладиолусов – привезла торговать. Нет, подумал Сева, Шерлок Холмс из него не вышел. Не стоит рассказывать Олегу о своих ошибках. Исследование ног и походок потребует еще длительного труда и обобщений.
Становилось все жарче. Воздух под телегой был неподвижен, мухи и слепни становились все наглее. Марины не было целую вечность, она вполне могла попасть в плен к кренгам.
Наконец тапочки и джинсы Марины возникли возле колеса, и Сева услышал ее голос:
– Перебирайтесь под брезент, на горизонте пока чисто.
– Кренгов не видала? – спросил Сева, разминаясь.
– Может быть, ими рынок кишит. Разве разберешь? Поехали.
– Погоди, – сказал Олег, внимательно глядя на Марину. – А кто уверен, что ты Марина?
Он воспользовался возможностью немного отомстить своим критикам.
– Еще чего не хватало! – возмутилась было Марина, но Сева рассмеялся, и тогда она тоже улыбнулась, поняла, что не права. И добавила: – Погляди на Тамару. Ее ведь не проведешь.
Тамара, естественно, молчала. Марина легко вскочила в телегу, подождала, пока ребята улягутся, подоткнула брезент сбоку и сказала:
– Пошла вперед, моя подруга.
Под брезентом ненамного лучше, чем под телегой. Телегу трясло, дно ее было жестким. Марина не хотела разговаривать, потому что опасалась кренгов, и вообще приключения с пришельцем становились все менее романтичными.