Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.10

Булычев Кир

– Каждый из членов президиума имеет право претендовать на свою долю живой воды, – сказал Георгий Георгиевич. – И вы должны понимать, какие открываются финансовые и политические перспективы.

– Это приведет к катаклизмам в масштабе всей планеты, – заявила Кассандра.

– До масштабов всей планеты дело не дойдет, – возразил Георгий Георгиевич, – но осторожность не помешает. Потому что стоимость одной порции живой воды достигает шести миллиардов условных единиц.

– Точнее, каких

единиц? – спросил магистр Проникло.

– Долларов, долларов! – закричал в ответ Каин. – Я сам платил, понимаешь? Сам, лично, из своих трудовых сбережений.

– И долго сберегал? – серьезно спросил магистр.

Как потом оказалось, он шутить не умел, потому что когда ему в детстве вырезали гланды, то заодно доктор нечаянно вырезал ему чувство юмора. Но магистр Проникло не подозревал о том, что у него нет чувства юмора.

– Всю сознательную жизнь, – ответил гражданин Каин, у которого было чувство юмора, но своеобразное.

Георгий Георгиевич постучал кончиком золотого карандашика по столу, призывая к тишине.

– Деньги не самое главное, – сказал он. – Есть проблемы и похуже. А именно – каждый грамм живой воды производится из воды обыкновенной. В процессе получения живой воды обыкновенная вода превращается в мертвую воду. И это понятно, потому что в живой воде должно быть столько живости, чтобы обратить вспять всю жизнь человека. Живая вода, каждая молекула живой воды высасывает жизненные силы из сырья.

– Не тяни! – воскликнул гражданин Каин. – Я давно хотел задать этот вопрос, но стеснялся. Говори, сколько воды ты ухлопываешь на грамм живой воды?

– Примерно кубический километр, – сказал Георгий Георгиевич. – При условии, что на одного человека требуется примерно шесть граммов живой воды. Понятно?

– А это много или мало? – спросила Кассандра. – Мне ваши километры непонятны. Я все по старинке, графинами и амфорами…

Георгий Георгиевич только отмахнулся от старухи. А вежливая Элина Виленовна сказала:

– Желающие могут подойти ко мне после совещания, и я дам точные цифры. Относительно объема озера Байкал.

Элина Виленовна ничего особенного не сказала, но все поняли, что озеру Байкал грозит гибель. Никто из них не был на Байкале, но еще из школьных учебников знали, что Байкал – это очень много воды, которая раньше была хрустально чистой, а теперь стала просто чистой.

– К сожалению, – продолжал Георгий Георгиевич, глядя на магистра Проникло, потому что остальные об этом уже слыхали, – мертвая вода обладает рядом отрицательных качеств. В ней никто и ничто не может жить – ни рыбы, ни водоросли, ни даже головастики, любое живое существо, которое попадет в эту воду, немедленно погибает.

– Ну уж это преувеличение! – загудел из-под колпака академик Сидоров. – Не сразу, а минут через пять.

– Как вы видите, академик меня поправил, – согласился Георгий Георгиевич. – Минут через пять…

– А она выздоровеет? – спросил магистр Проникло. – Вода придет в норму?

– Через двести лет, – ответила Райка Сидорова, которая многое знала, потому что муж ей многое рассказал. – Через двести лет в этой воде начнут размножаться амебы и инфузории, а еще через триста лет появятся лягушки.

– А куда вы дели первую воду? – спросил магистр.

– Что вы имеете в виду?

– Но вы одного гражданина омолодили? – Он показал на Каина. – И, наверное, для опытов тоже вода понадобилась?

– Наш завод, – ответил Георгий Георгиевич, – стоит в пустынной полярной местности, мы закупили секретный полигон на Кольском полуострове. Раньше на том полигоне производились отравляющие вещества и остатки их спускали в Ловозеро, которое обнесено колючей проволокой в шестнадцать рядов и обкопано рвами и валами. Но в настоящее время Ловозеро уже переполнено мертвой водой. Мы можем продолжить наш благородный труд, только если найдем, куда девать мертвую воду.

– А если в реку? – спросил магистр Проникло.

– В какую?

– Например, в Амур. Или в Волгу. А потом эта вода уйдет в море или океан.

– Была такая идея, но она опасная, – признался Георгий Георгиевич. – Ведь тамошнее местное население будет пить эту воду или умываться ею. И быстро вымрет. А как только вымрет, начнется расследование – и до нас докопаются.

Все замолчали.

Молчали и глядели на магистра Проникло.

Наконец Георгий Георгиевич произнес:

– Вы понимаете, наш новый коллега, что ваше сообщение может иметь для нас принципиальное значение?

– Понимаю, – ответил магистр жестяным голосом. – Но мой вклад в общее дело дорого стоит. Я должен стать первым в очереди на омоложение.

– Это мы еще обсудим! – воскликнула Райка Сидорова. – После моего супруга.

– Я предупреждала, – заявила Кассандра, – что это все хорошо не кончится!

– В порядке живой очереди! – заявил Эфимыч. – Мне тоже моя юность часто снится.

– Не пойдет, – сказал магистр. – Ищите сами, куда ваши помои сливать. Или пять миллиардов мне.

Магистр поднялся и отодвинул стул. Он еще больше стал похож на гороховый стручок.

Начался шум и движение, некоторые стали упрашивать Проникло не уходить, но тот был непреклонен.

Уловив секунду тишины, Элина Виленовна спокойно и тихо сказала:

– Уходите, уважаемый магистр. И оставайтесь стареньким. Сколько вам лет в обед?

– Неважно!

Но никуда стручок не ушел.