Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.10
Шрифт:
В коридоре раздался грохот.
– Ну вот, – сказал Сашка.
– Велосипед? – спросил я.
Сашка пошел к двери, выглянул в коридор.
Там уже начался шум, и Лаперуз кричал Ларисе, что к ней ходит кто ни попадя.
Сашка успел выглянуть, а я опоздал и не видел, как Артем звезданул Лаперуза в челюсть.
Потом они пришли, и Лариса всех напоила чаем. Меня тоже позвали за стол.
А Лаперуз буйствовал в коридоре и кричал у двери, что он сейчас вызовет милицию, потому что Лариса пускает на ночь бандитов без
– Скажи, – спросил меня Артем, – а что тебе надо для твоей коллекции?
У меня была одна мечта. Но совершенно недостижимая.
У Фимки Королева, который жил в цековском доме на Староконюшенном, был кляссер, который отец привез ему из Германии. Трофейный кляссер. Это была новая вещь для наших коллекционеров. Представляете себе – альбом для марок, но листы в нем картонные, довольно толстые. А на листы нижними краями наклеены полоски из папиросной бумаги, и ты можешь засовывать марки в эти полоски. Вот такой альбом назывался кляссером. О кляссере я мечтал целый год.
– Мне нужен кляссер, – сказал я Артему.
– Сделаем, – сказал Артем. – Только, честно говоря, мне это слово незнакомо. Что-то немецкое, правильно?
Я стал объяснять Артему, что такое кляссер.
Лариса стала убирать со стола, и, когда она приблизилась к Артему, он обхватил ее за бедра. Лариса не стала вырываться, а только сказала: «Я тебе не сноп колосьев». И засмеялась.
Я перестал рассказывать и обиделся на Артема, потому что решил, что он на самом деле меня не слушает и, как все взрослые, ведет со мной беседу, а мысли заняты совсем другим. А кончит разговор – сразу забудет о моем существовании.
Лариса Петровна велела Артему идти одеваться, они куда-то собирались уходить.
Сашка сказал мне, что Артем работает в типографии.
Мы немного поиграли с Сашкой. Лариса с Артемом ушли.
Сашка сказал:
– Не женится он на матери. Слишком она легкодоступна. И что ей – со мной плохо?
А мама говорит, что для моего воспитания в доме нужен мужчина.
Но к моей маме не ходят такие мужчины, как Артем. Моя мама не такая красивая, как Лариса. Будь я постарше, сам бы на ней женился, чтобы любоваться. Но никогда бы не позволил себе вести себя так нахально, как Артем. Но мы с ним совершенно разные люди.
Конечно, я ждал следующего воскресенья.
Я не надеялся, что Артем выполнит свое обещание, потому что взрослые, как правило, об обещаниях детям не помнят. К тому же Артем мог разлюбить Ларису. Но все равно я ждал воскресенья. А Сашка забыл о моем разговоре с Артемом. Он готовился стать парашютистом.
Я сам напросился к нему в гости.
Я решил пожертвовать значком парашютиста с подвеской «100», за сто прыжков. У меня этот значок давно лежал, Сашка его выцыганивал, но я не отдавал, а тут отдал совсем ни за что и еще сказал, что сам принесу.
Это чуть меня не погубило. Сашка в субботу сказал после уроков, что забежит ко мне, чтобы взять значок, ему не терпелось его получить. Хорошо еще, я нашелся и ответил, что иду не домой, мать велела сходить в прачечную.
В воскресенье я пришел к Сулиме в девять.
Сашка сам открыл, и мы прошли в комнату.
За ширмой было тихо.
Я отдал Сашке значок.
– А ты не сказал, чего хочешь, – спросил Сашка.
Я кивнул, а сам слушал – есть кто-нибудь за ширмой или нет. Там все еще было тихо. Я уж готов был спросить у Сашки про Артема, но бывает же везение. Из-за ширмы послышался хриплый мужской голос:
– Кто к нам пришел! Ушам своим не верю.
Артем отодвинул ширму и вышел к нам в одних трусах.
– Я думал, что ты забыл, – сказал он.
– Нет, не забыл, – ответил я.
Приближение к счастью – процедура из многих ступенек. На одну поднялся, и тебя охватывает страх, а есть ли еще одна ступенька? А вдруг там обрыв?
Это сегодня, вспоминая тот год, я могу анализировать свои чувства. А тогда я просто мучился от желания ускорить бег времени.
Но в следующее воскресенье Артем не пришел. Я все глядел на ширму, потом пришла злая Лариса, сложила ее, а диван за ней оказался уже убран, наверное, Лариса спала на нем одна.
Я не выдержал, спросил Сашку, а он ответил:
– Слава богу, перестал к нам ходить. А то они мне спать не давали: то целуются, то обнимаются, то шепчутся. А я разве не слышу? Я такого наслушался, как в публичном доме!
Я в публичном доме не бывал, хотя знал, что такое существует. Не у нас, а у них.
– Значит, накрылся мой кляссер большой шляпой, – сказал я.
И стал собираться домой.
А Сашка дождался, пока я оденусь – все-таки подловатый парень, – и сказал, как бы невзначай:
– Возьми, тебе от Артема пакет. Он, когда в последний раз был, просил тебе передать.
И я уже знал, что в пакете кляссер.
Я даже не рассердился на Сашку. Ведь его надо понять – Артем его маму обманул. Наверное, обещал на ней жениться, а сам перестал к ней приходить.
Я сказал Сашке спасибо и пошел домой.
Но далеко не отошел, а выбежал на бульвар. Нашел высохшую лавочку, сел и развернул пакет.
Это был кляссер-мечта, лучше, чем у Фимки Королева. Полоски ровные, все сделано на фабрике.
Перед первой страницей был вложен листок бумаги, отпечатанный в типографии, как газета.
На нем было написано:
Вниманию владельца!
При закладке почтовой марки в кляссер рядом с ней образуется копия данной марки. Число копий – 1 единовременно. Общее число копий – 20 (двадцать). Кляссер содержать в сухом, прохладном месте, беречь от прямого воздействия солнечных лучей.
Я ничего не понял, да и не стал задумываться.
Я снова завернул кляссер в бумагу и побежал домой.