Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.12
Шрифт:
– Эй! – крикнул Грубин. – Тебе что, травы не хватает?
Бегемот медленно повернул морду – из пасти торчала лиловая гроздь.
Грубин остановился в трех шагах от бегемота.
– Ну иди, иди, – приказал он.
Растворилось окно на втором этаже.
– Это чье животное? – спросил старик Ложкин.
– Сам пришел, – объяснил Удалов. – Вот и прогоняем.
– Разве так бегемотов прогоняют?
– А как?
– Сейчас я в Бреме погляжу, –
– Мама! – закричал сын Удалова Максимка, также высунувшийся из окна. – Мама, погляди, у нас бегемот.
– Иди мойся, – послышался изнутри дома голос Ксении Удаловой. – Куда это Корнелий ни свет ни заря навострился?
Голос Ксении приблизился к окну. Удалов вжался в стену: в пижаме он чувствовал себя неловко.
– Ой! – вскрикнула Ксения пронзительным голосом.
Бегемот испугался, отворил пасть и уронил сирень на землю.
– Он папу съел? – спросил Максимка.
– Корнелий! – закричала Ксения, высовываясь по пояс из окна и заглядывая в бегемотову пасть, словно надеялась увидеть там ноги Удалова.
– Ксюша, – сказал Удалов, отделяясь от стены, – бегемоты, как известно, травоядные.
– Балбес! – откликнулась Ксения. – Я тебя в бегемоте гляжу, а ты, оказывается, на улице в голом виде выступаешь? Где на нем написано, что он травоядный? Может, он тебя за траву считает? Вон будку какую нагулял… Грубин, гони его со двора! Детям скоро в школу.
– Погодите, – вмешался старик Ложкин, появляясь в окне с коричневым томом Брема в руках. – Бегемоты совершенно безопасны, если их не дразнить. Кроме того, перед нами молодая особь, подросток. Грубин, смерь его в длину.
– Чем я его смерю?
– Руками.
– Я его трогать не стану. Дикое же животное.
– Откуда у нас во дворе дикое животное? – спросил Ложкин. – Ты соображаешь, Грубин, что говоришь? Он что, своим ходом из Африки пришел?
– Не знаю.
– То-то. Цирковой он. Я по телевизору смотрел, как в цирке бегемоты выступают.
– Правильно, – добавила старуха Ложкина. – Выполняют функции слона, только размером экономнее. А ты бы, Грубин, пошел штаны надел. В одних трусах на общественной площадке бегаешь. К тебе, Корнелий Иванович, это тоже относится.
– Ну! – поддержала старуху Ложкину Ксения. – Докатился!
– Так бегемот же во дворе, – оправдался Удалов, послушно отправляясь к дому.
Когда минут через десять Удалов вернулся во двор, возле бегемота стояли Ложкин и Василь Васильич, а также гражданка Гаврилова. Думали, что делать. В руке у Ложкина был Брем. В руке
– Стоит? – спросил Удалов.
– Куда же ему деться?
– Так, говоришь, в цирке выступает? – спросил Василь Васильич Ложкина. – Значит, ему приказать можно?
– Попробуй.
– Сидеть! – приказал бегемоту Василь Васильич.
Бегемот потянулся к сирени, и снова пришлось легонько стукнуть его палкой по ноздрям.
– Где же его цирк выступает? – спросил Удалов.
– Где угодно, только не в нашем Гусляре, – ответил вернувшийся Грубин. – Я точно знаю. Цирк уж месяц как закрыт.
– Мужчины, скоро его со двора прогоните? – крикнула сверху Ксения Удалова. – Что, мне за милицией бежать прикажете?
– Из зоопарка, – сказала Гаврилова. – Я точно знаю.
– Ближайший зоопарк в трехстах километрах. И все больше лесом, – возразил Грубин. – Вернее всего, это животное синтетическое, теперь химия достигла громадных успехов. Может быть, где-то здесь уже целая фабрика работает. Смешивают белки и аминокислоты.
Бегемот с тоской и укором взглянул на Грубина. Тот замолчал.
Удалов взял у Василь Васильича палку и стал подталкивать бегемота в бок. Делал он это не очень энергично и с опаской. Раньше ему не приходилось гнать со двора бегемотов.
– Мое терпение лопнуло! – пригрозила из окна Ксения.
Бегемот глядел на Удалова. Из маленьких глаз текли крупные слезы.
– Погоди, Корнелий, – остановил его Василь Васильич, – ты же его палкой, как корову. Нехорошо получается.
– Вдали от дома, от семьи, – проговорила старуха Ложкина. – Одинокий подросток, а что он будет в лесу делать?
– Пропустите, – послышался детский голос.
Сквозь тесную группу жильцов прошел сын Удалова Максимка. Он прижимал к груди батон. Поравнявшись с отцом, Максимка остановился и поглядел Корнелию в глаза. Удалов безмолвно кивнул.
Обеими руками Максимка протянул бегемоту батон, и животное, после некоторого колебания, словно не сразу поверив в человеческую доброту, приоткрыло пасть и приняло дар.
Затем Максимка достал из кармана школьной курточки чистый носовой платок и утер бегемоту слезы. Удалов громко кашлянул:
– Всегда бы так.
…К вечеру освободили от рухляди сарай в углу двора. Когда-то там стоял мотоцикл Погосяна, да потом Погосян уехал из Гусляра, и в сарай складывали что не нужно, но жалко выкинуть.