Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.1
Шрифт:
— Где же остальные дома? Разведдиск два месяца назад видел несколько домов, — напомнил Малыш.
— Добраться до них будет труднее, — ответил корона Аро. — Боюсь, те дома попали под лавину. Чтобы к ним пробиться, надо пройти завал льда и снега потолще того, что уже одолели.
— Интересно, такое ощущение, будто в комнате затхлый воздух. А ведь запахов я в скафандре не чувствую.
Антипин передал книгу перегнувшемуся из люка Малышу, а сам обернулся к доктору.
— Ты что?
— Хочу растопить лед у входа. Тут ступеньки. На
Павлыш отошел на шаг в сторону, утонув по пояс в снегу, и направил луч резака вниз. Через несколько секунд лед поддался тепловому лучу и пополз по сторонам, освобождая широкую воронку. На дне воронки лежала овальная миска с замерзшей кашей.
— Только и всего, — усмехнулся Антипин.
Доктор снова включил резак, поводя им, чтобы растопить лед на большей площади. Через минуту сквозь слой льда уже можно было различить человеческую руку, тянувшуюся к миске.
— Вот он, — сказал Павлыш. — Вот он, наш отшельник.
Только успели погрузить тело «отшельника», как на остров налетела метель. Она за одну минуту снова засыпала хижину и протоптанную вокруг нее дорожку, и следов не осталось.
Катер поднимался в шипучей и яростной толкотне снега и ветра, и пришлось уйти на семнадцать километров вверх, прежде чем фронт облаков поредел и остался внизу мохнатыми шапками снеговых туч. Связь прервалась, но Малыш успел сообщить на «Сегежу», чтобы Вас готовил аппаратуру. Операция «Человек» продолжалась.
Путешествие обратно было ничем не примечательным. Антипин с Малышом занимались исследованием верхних слоев атмосферы, Павлыш пытался разобраться в слипшихся грудах бумаг, бывших когда-то книгами, корона Аро дремал или думал — кто его поймет?
Спускались вслепую. Локатор показал скопище домов внизу: город и диск «Сегежи» рядом с ним.
Облака расступились только у самой земли, «Аист» вошел в луч пеленгатора и мягко подплыл к грузовому люку — полозья выдвинулись навстречу ему из тела «Сегежи», и в узком ангаре пришлось задержаться, пока струи дезактиваторов тщательно промывали катер.
— Ну, как у вас дела? — включил внутреннюю связь Антипин. — Все в порядке?
На мостике был только Кудараускас. Светлые глаза его не выражали никаких эмоций.
— А как у вас? — ответил он вопросом.
— Вроде неплохо. Корона Вас приготовил аппаратуру?
— Вам придется подождать, — ровным голосом сказал Кудараускас. — Аппарат в действии. Он занят.
— Как занят? Вы нашли еще кого-нибудь?
— Нет, не нашли. По окончании обработки корону Аро просят немедленно прийти в лабораторию. Павлыша тоже.
— Чепуха какая-то, Зенонас, — сказал Малыш. — Послушай, что случилось?
— Ничего хорошего. Поскорее выходите из ракеты. Вы нужны здесь.
Кудараускас отключился.
Космонавты выскочили из ракеты, поворачиваясь под струями дезактиватора. Раздеваясь в следующем тамбуре, Малыш размышлял:
— Капитана на мостике нет, а вроде бы его вахта. И Зенонас ничего толком не объяснил…
— Может, что-нибудь случилось с Ранмаканом?
— Вряд ли с ним могло что-нибудь случиться, — произнес корона Аро мрачно. — По всем данным, он типичный представитель здешней цивилизации. Мы даже убрали у него начинающуюся язву желудка. Он о ней и не знал.
— Но все-таки, — настаивал Малыш. — Представьте себе какой-нибудь наш безвредный вирус. А для него — смерть. Или тетя Миля чем-нибудь его по доброте сердечной накормила.
— Малыш, брось свои бредовые идеи, — проговорил Павлыш несколько резче, чем следовало. Ему также не понравился Кудараускас с его таинственностью.
— Вы готовы? — спросил Аро.
— Готовы.
Павлыш выключил очистительные установки и открыл дверь в корабль.
У двери уже стояла Снежина. Снежина была бледной, на белом лице горели полные губы, и глаза казались еще больше и чернее, чем всегда.
— Снежина, здравствуй. Что у вас происходит? — спросил Малыш.
— Я слышала, как вы говорили с Зенонасом. И я побежала, чтобы вас встретить. На корабле несчастье. И я во всем виновата.
— Что случилось? — Павлыш взял ее за руку. — Не беспокойся. Что же случилось?
— Загребин убит, — сказала Снежина. — И я в этом виновата.
Кроме нее самой, Снежину никто не винил. Виновато во всем было несколько беззаботное отношение всех космонавтов к проблемам, которые возникли на Синей планете. Корабль прилетел сюда для возвышенной миссии, и уверенность в том, что люди, которым помогли, должны испытывать в первую очередь чувство благодарности к «Сегеже», настраивала всех на добродушие.
Члены экипажа были увлечены борьбой за одушевление погибшей планеты, и появление первого живого человека, лишь только прошла сенсационность первых часов, было воспринято как вполне естественная вещь. Когда все убедились, что аппарат корон действует и в состоянии на самом деле помогать спасению планеты, корабль охватило деловое возбуждение. Надо было как можно скорее найти и оживить людей, обследовать и изучить как можно большую часть планеты. На смену подавленности первых дней наконец-то пришла настоящая работа, и теперь следовало выполнить ее побыстрее и получше. И радиограмма с катера о том, что найден еще один человек, только укрепила эту уверенность.
Покинутая на произвол судьбы планета с каждым днем приходила в большее запустение; каждый день где-то гибли шедевры живописи и литературы, созданные тысячелетиями; каждый день крысы-мутанты пожирали все, до чего могли дотянуться их мелкие и острые зубы.
И потому Снежину нельзя обвинить в том, что она не уделяла Ранмакану столько внимания, сколько нужно было бы, если знать его намерения.
В одном Снежина действительно провинилась — между ней и Ранмаканом произошел такой разговор.