Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.1
Шрифт:
Ранмакан подозрительно взглянул на Павлыша. Тот снова говорил на непонятном языке, таился — значит, замышлял что-то. Ранмакан по натуре был недоверчив. Недоверчивость — одно из основных качеств бедного человека в большом городе. Ранмакан мало кому верил.
Ранмакан допил бульон, взял последний сухарь и, хрупая им, присматривался к Павлышу.
Павлыш убрал посуду. Наступило неловкое молчание. Ранмакан ждал, что скажет доктор. Доктор глядел на Ранмакана, думал, как это сделать лучше,
«Волосы на лице не растут», — подумал Павлыш.
— Как вас зовут? — спросил он.
— Ранмакан из Манве.
— Манве — это город, в котором вы живете?
— Да, это город. Чего спрашивать? Вы и без меня знаете.
— Нет еще, — ответил доктор, и по всему видно — сказал правду. — Сколько вам лет?
— Тридцать.
«Значит, тридцать четыре по нашему счету, — подумала Кирочка. — У них год длиннее».
— У вас есть семья, родственники?
— Никого у меня нет. — Ранмакану допрос не нравился. — Возьмите мои документы и посмотрите.
— Документов ваших у нас нет.
— А зачем вам все про меня знать?
Ранмакан думал, что на такой наглый вопрос последует вспышка гнева тюремщика. Но тот сделал вид, что не обратил внимания на вызывающее поведение пленника.
— Мы очень мало знаем о вас, — объяснил Павлыш. — И нам, очевидно, в будущем придется работать вместе. Вот и хочется познакомиться.
— Так не знакомятся, — ответил Ранмакан. — Вы все у меня хотите узнать, а про себя — ни слова.
— В свое время сами расскажем. Хорошо, что у вас нет семьи.
— Почему?
— Потому что она погибла бы.
— Как так?
— Погибла бы в той войне, жертвой которой стали и вы.
— Ну, меня не сильно повредило. А что, большие жертвы?
— Да, большие.
— А вы — санитарный отряд, благотворители?
— В какой-то мере, мы — санитарный отряд.
— Тогда развяжите меня и отпустите. Я здоров.
— Вы не связаны. Скоро вам принесут одежду, и тогда сможете встать с постели. Но вряд ли вам удастся сейчас уйти отсюда.
— Ага, так я и знал. Я у вас в плену.
— Нет, Ранмакан из Манве, — сказал доктор. — Вы в плену у себя. У своего города, у своего мира.
Ранмакан посмотрел на женщину с желтыми волосами. Та сидела не шевелясь и перебирала пальцами — как у них много пальцев — край белой одежды. Волнуется. Ранмакан чувствовал приближение чего-то страшного, не направленного против него лично, но тем не менее очень страшного; он хотел бы оттянуть это страшное, которое таилось в ответах на его же вопросы, а тогда надо бы замолчать и ничего не спрашивать, но Ранмакан не мог остановиться.
— Что случилось с городом? — спросил он.
Он не хотел, чтобы ему отвечали, он уже знал ответ.
— Ваш город погиб, — ответил доктор.
Ранмакан почувствовал, что он, маленький, одинокий, голый и беззащитный, как насекомое, приколотое к листу бумаги, виден всем и подвластен всем бедам.
— Так, — сказал Ранмакан, и веря и не веря доктору. — Город погиб. А люди?
— Люди погибли тоже.
— И что же, я один живой остался?
— Да, вы один.
— Как же?
— Вы разрешите, я отвечу на этот вопрос позже? — спросил доктор. — Это довольно опасно.
— Нет, — возразил с неожиданной яростью Ранмакан. — Вы мне ответите сейчас. Сейчас же!
— Хорошо. Но правда будет горькой.
— Все же лучше, чем вранье. Мы проиграли войну?
— Никто войну не выиграл.
— Мир?
— Обе стороны проиграли войну, — сказал доктор. — Никто не выиграл. Все погибли.
— А вы?
— Нас тогда не было на вашей планете.
— Так… А где же были? По небу летали?
— Мы жили у себя дома, на других планетах.
— Вы что же, не с Муны?
— Если Муна — название вашей планеты, то тогда мы не с Муны. Мы даже не из вашей звездной системы.
— А что вы тут делаете?
Ранмакан задавал вопросы быстро, не успевая осмыслить ответы на них, еще не до конца понимая, что же произошло, и не вполне веря своим ушам и своим глазам. Хотя все это не было сном, реальность оказалась непонятной, хуже любого сна.
— Мы прилетели, чтобы помочь вам.
— Мне?
— Всем вам, кто жил на Муне.
— А много осталось?
— Никого.
— А у них, у пьи?
— Это ваши враги? Тоже никого. Ваши бомбы уничтожили всех людей на планете.
— Этого не может быть!
— Это случилось. Мы узнали об этом слишком поздно. И когда прилетели, никого не застали в живых.
— И я один…
— И вы тоже погибли.
— Так я на Дальнем свете?
— Нет, вы живы. Мы, если можно сказать, воскресили вас.
— Я был мертв?
— Да.
— И сколько времени?
— Больше года.
— Но я только вчера…
Ранмакан осекся. Они говорили правду. Они, конечно, говорили правду, просто такую невероятную правду, что в нее нельзя поверить. И вот он один, и, может, это даже не он, не настоящий он…
— Мы надеемся, что вы будете не одиноки. Так же, как мы вернули к жизни вас, мы постараемся вернуть к жизни других людей.