Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.9
Шрифт:
– А очень просто, – глазенки Сонечки за очками сверкали, как в битве, полные щечки алели, а губы бантиком все старались разъехаться в тонкий полукруг – как рисуют дети смеющегося человечка: точка, точка, два крючочка… – Вы же признались, что идете на дачу номер шесть? Правильно?
– Правильно.
– А на этой даче зимой остается лишь одна Татьяна Иосифовна. Она работает над мемуарами. Ей нельзя мешать, ей нужен полный покой и изоляция. А другие дачи вокруг пустуют. Летом за них страшная драка между ветеранами. А зимой живи –
– А вы ее родственница? – осторожно осведомилась Лидочка. Ведь Соня знала даже о продуктах, в которых нуждалась Татьяна Иосифовна.
– Не совсем родственница, – возразила Соня и вытерла варежкой красный носик. – Я – лучшая подруга ее дочери. Это совсем не значит, что она меня за это любит.
– А я когда-то знала ее мать, – сказала Лидочка.
– Бабушку Маргариту? Так я ее еще по школе помню. Я помню, как она Аленку до третьего класса через дорогу водила.
Сумка с продуктами оттягивала руку: там четыре килограмма картошки, капуста, апельсины, отбивные, помидоры – общим весом больше чем полпуда.
Лидочка бросила взгляд на руки Сони – впрочем, этого можно было не делать, ведь они уже минут десять шагают рядом: хозяйственную сумку Соня не несет – только простую дамскую сумочку через плечо.
Лидочке хотелось спросить, почему Соня приехала налегке, но тут ей словно ударили в затылок: она обернулась.
Тот парень стоял у входа в тупик, отделявшийся от переулка, сунув руки в карманы синей, плохо гревшей куртки, кепка еще более съехала на нос. Он стоял и притопывал. Ему было холодно.
Соня тоже обернулась.
– Так я и думала! – громко заявила она. – Мелкий бандит. Сейчас я с ним поговорю.
– Постойте! – крикнула ей в спину Лидочка.
Но Соня уже уверенно направилась к парню, снимая на ходу с плеча сумку, будто это был автомат.
Похоже, что парень тоже решил, что в него сейчас будут стрелять. Он шагнул в сторону – и исчез.
И тут Лидочка догнала Соню.
– Ну что вы делаете! Вы с ума сошли! Чем вы хотели его испугать?
– Гласностью, – ответила Сонечка. – Преступный мир тем и известен, что боится гласного суда.
В переулке возникли быстро шагающие молодые люди – компания, видно, из местных, потому что они громко обсуждали поведение какого-то Степана, но тут же они миновали просвет между заборами, словно сцену, и скрылись за кулисами.
Сцена была пуста.
– У меня газовый баллончик, – сказала Соня. – Я уже вам об этом говорила?
– И все же давайте пойдем к Татьяне Иосифовне, – попросила Лидочка.
Соня похлопала себя по сумке.
– Вот здесь лежит. И знаете – ужасно хочется попробовать, но, как назло, никто на меня не нападает. Я даже жду.
– Едва вы успеете вытащить газовый баллончик, как любой бандит отнимет его у вас прежде, чем вы из него выстрелите. И очень на вас рассердится.
– А вот это мы посмотрим, – сказала Соня, но Лидочке удалось развернуть ее и направить к даче.
За зеленым штакетником густо стояли елки и березы, указывая на то, что участок – не коммерческий, а дача в традиционном понимании этого слова, придуманная еще Чеховым: там пьют чай на веранде, танцуют под граммофон или более современное устройство, флиртуют за сиреневым кустом, стреляются в белой беседке… но никогда не разводят картошку или огурцы. В лучшем случае, крыжовник.
Дач было несколько, от калитки можно насчитать пять. Лишь к двум из них вели тропинки, вытоптанные в глубоком снегу.
– Мы у нее с Аленой два раза были, – призналась наконец Сонечка.
Она просунула руку сквозь доски и нащупывала крючок или засов.
– Алена – это кто? – спросила Лидочка.
– Алена – ее дочка. Вы разве не знаете?
– Я же сказала, что никогда не видела Татьяну Иосифовну.
За ночь поднасыпало снега, и потому открыть калитку было нелегко – пришлось навалиться вдвоем, и на снегу остался очищенный полукруг.
Они прошли к даче гуськом.
Татьяна открыла не сразу, пришлось ждать минуты три. Сонечка, относившаяся к Татьяне Иосифовне скептически, сообщила:
– Думаете, она нас не видела? Она наверняка с утра у окошка стоит. Но надо же гонор показать. К тому же она сейчас вычисляет, почему это черт нас вместе принес? А вдруг мы знакомы?
Наконец за дверью послышались шаги, и оттуда донесся низкий голос:
– Не открывайте сразу, я отойду, чтобы не простудиться.
Щелкнул замок.
– Раз, два, три, четыре, пять, – сказала Соня. – Вышел зайчик погулять…
Так как Соня медлила, Лидочка сама отворила дверь.
Они оказались в прихожей, кое-как освещенной из узкого окна над дверью.
Дверь в комнату приотворилась. Татьяна Иосифовна сопливо спросила в щель:
– Дверь на улицу закрыли?
– Закрыли.
– Как следует? А то она неплотно прикрывается, и из-под нее дует.
– Все в порядке, Татьяна Иосифовна, – сказала Соня. – Мы как следует ее закрыли.
И тут Лидочка почувствовала в голосе своей новой знакомой необычные нотки – опаски, легкого повизгивания, какими встречает мелкая собачонка забредшего на площадку дога.
Дверь в комнату заскрипела, преувеличенно громко, словно в фильме ужасов. Татьяна Иосифовна отпрянула назад, прижимая к лицу носовой платок.
– Я надеюсь, – прогундела она сквозь платок, – что вы не принесли с собой инфекцию.
Это было странно слышать от простуженного человека.
В комнате было жарко и душно, пахло дешевыми духами, под потолком жужжали мухи.