Кир-завоеватель
Шрифт:
Наступит благословенный день, и провинции Мидии, хотя бы те, что простираются за рекой Галис, будут принадлежать лидийцам. Об этом мечтал Крез. Грезил и беспрестанно молился фригийской Кибеле и могущественному Аполлону, который в нее влюбился. Крез верил, что боги на его стороне, ведь он не забывал задабривать их в святилищах и осыпать оракулов дарами.
Глава 2. Определение счастья
Мир с Мидией был хрупок, но никто его не нарушал. Царь Крез наслаждался свалившимся богатством. Его вельможи и военачальники, долго не видевшие кровопролитных сражений, изнежились, а посему интриговали, борясь за расположение
Эллин Солон явился для лидийцев диковинным пришельцем. Его манеры и велеречивость казались загадочными и непостижимыми. Он развлекал царя и двор, и даже сонм жрецов, своими умозаключениями и выводами, не хуже пифии.
Он фонтанировал самыми сумасбродными идеями, которые никак не походили на достойные внимания мысли, но ведь эти заявления воплотились в законы Афин, и уже только поэтому выводы знатного оратора заслуживали пристального внимания царя.
Крез приказал показать гостю акрополь Сард, поводить его по вымощенным улицам с золотыми статуями богов и героев, царским конюшням и баням, а потом продолжил беседу с эллином сперва под сенью пальм и кипарисов, а затем во дворце.
– Знаешь ли ты человека счастливее меня? – спросил Крез, уверенный в том, что эллина поразило его богатство, даже без того, чтобы показывать ему сундуки, набитые золотой монетой.
– Я знаю такого человека… – как ни в чем не бывало и на полном серьезе ответил Солон. – Это мой согражданин, афинянин по имени Телл.
Крезу стало любопытно, чем же так счастлив этот Телл, коль мудрец счел его счастливее самого могущественного и знаменитого своим несметным состоянием повелителя. Наверняка Телл не обладал даже десятой долей того, что увидел Солон, и сотой долей того, чего эллину не показали.
– Телл был человеком высокой нравственности, оставил после себя детей, пользующихся добрым именем, – продолжил невозмутимый эллин. – Имущество Телла уместилось бы на твоем царском дворе, но в нем было все необходимое, и он был доволен тем, что имел. И, самое главное, погиб Телл со славой, храбро сражаясь за отечество. Он заслужил репутацию истинного, но невероятно скромного героя.
Царь усомнился в разумности доводов странника и воспринял слова Солона лишь за присущее афинянам желание спорить даже с очевидным. Не мог же признанный мудрец и в самом деле так думать, ведь единственным мерилом успеха в жизни, по мнению Креза, могло быть только баснословное богатство, за которое легко покупалась и власть, и любовь самых красивых гетер, и лояльность войска, которое обеспечивало надежную защиту от покоренных племен. Что, как не золото, являлось первопричиной счастья?!
– Ты просто спорщик, как и все эллины! – посмеялся Крез, пока еще добродушно. Сарказм повелителя Лидии развеселил и его свиту. Лишь Солон и глазом не моргнул. Он стоял, как истукан, что тоже несказанно удивило Креза. – Хотя я не исключаю, что ты чудак! Ведь не смеешься ты над тем, что молвишь. И не боишься показаться слабоумным, хоть вроде не являешься шутом. Ну что ж, давай поспорим! Что первопричина счастья и что оно такое по-твоему?
Задав вопрос, Крез тяжело вздохнул, задумался и, бросив взор на свиту, выпалил еще:
– Постой! Уж не пытаешься ли ты оскорбить государя и заслужить тем самым кару, сказав мне эту чушь в глаза? Обидеть хочешь, ревнуя к моему союзу со Спартой? Так ненавидишь лакедемонян, что хочешь навлечь беду на себя и следом на свой народ? Похоже, ненавидишь и своих сограждан тоже, стать жертвой хочешь, пав от руки свирепого царя, ты возомнил себя жертвоприношением, угодным богам? Так ты хитер, разгневать хочешь своего Зевса и развязать войну, став ее поводом? Да ты гордец! Разоблачил тебя! Не трону, так и знай. Но посмешища теперь тебе не миновать! Готов ты спорить?
– Я спора здесь не вижу… – спокойно начал грек. – Здесь недоразумение. Оно же – заблуждение. Твое. Не я ведь измеряю счастье обилием золота и серебра.
– Солон! – вмешался кто-то из вельмож. – Как можешь жизнь и смерть простого человека ровнять иль ставить выше могущества и власти царя Лидийского?
– Признаюсь, так. Бывает и такое, – не унимался грек. – Сегодня царь, а завтра – смертный. Лишь боги эту участь миновали, но с ними я о счастье рассуждать не стану. Неведомы их мысли и поступки для меня. Однако я могу предположить такое, что боги умерли бы от зависти к счастливчику Теллу, если бы они могли умирать, как люди.
– Хорошо! Хорошо! – Занятная поначалу беседа переросла в с трудом скрываемое раздражение. Крез хотел осадить Солона и прилюдно превратить мудреца в глупца, а потому спросил: – Знаешь ли ты кого-то еще кроме этого Телла, еще более счастливого.
Солон подумал и ответил:
– Знаю.
– Кого?! – насторожился Крез.
– Аргосцы Клеобис и Битон. – Грек выдал еще два имени, о которых никто в тронном зале никогда не слышал. Все переглянулись и уставились на Креза. Царь сморщился, словно проглотил плод лимонного дерева. К горлу властителя подступил комок, напоминающий неочищенную фисташку, но Крез, подавляя свой гнев, все же решил во что бы то ни стало победить в этом споре, поставив дерзкого Солона на место, и при этом сохранив репутацию непревзойденного ценителя юмора.
– А это еще кто?! – развел руками Крез. Окружение едва подавило улыбки.
– Два брата-силача, весьма любившие друг друга и свою мать, – тихо изрек Солон.
– Ты издеваешься? И чем же знамениты эти два простолюдина?! В чем счастье их? – не сдержался царь, внутренне коря себя за снисходительность к явному идиоту, выдающему себя за мудреца. Царь уже не верил в то, что этот человек мог придумать, как увеличить афинское войско.
– Позволь спокойно рассказать их путь к зениту счастья. История понравится тебе и многому научит. Из нее можно почерпнуть изрядное количество божественного знания… – Солон был так уверен в своих словах, держался с таким достоинством, что ропот прекратился. Все присутствующие прониклись невольным вниманием. – Мать этих братьев была жрицей храма Геры. На празднике она должна была явиться на повозке, запряженной волами. Волы паслись на пастбище свободно и не пришли однажды. Праздник уже начинался, а волов так и не нашли. Тогда Клеобис и Битон, увидев слезы матери своей, опаздывающей на ритуал в храм Геры, сами впряглись в повозку и провезли ее через горы и равнину на расстояние в пятьдесят стадиев и в срок доставили ее на удивление граждан! Все как один, кто это видел, называли мать Клеобиса и Битона счастливицей, да и она от счастья вся светилась! Народ рукоплескал и прославлял мать за таких детей!
– Так мать счастливей всех иль братья, которых она родила?! – уловил Крез, чуть не прослезившийся от смеха, который так органично возмещал злобу.
– Дай мне закончить свой рассказ, – потребовал эллин, пренебрегая субординацией. – Я говорю о братьях. Коль мать их счастлива, то счастливы они. Послушай дальше. Она торжественно просила у богов самой лучшей участи для своих отпрысков. И с ними вот что приключилось: пока их мать прилюдно приносила жертву в храме, народ восторженный их угощал без меры лучшим островным вином. Напились братья так, что и не встали утром. Их мертвыми нашли. Стяжав такую славу, без боли и печали узрели смерть.