Кирдык и ОКсЮМОРон, или Что делать

Лисси Мусса

Кирдык и ОК'сЮМОРон, или Что делать

Л63 Абзац, Кирдык и ОК'сЮМОРон, или Что делать?/ Лисси Мусса; ил. автора. — М.: ACT: ACT МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2008. — 156, [4] с: ил.

ISBN 978-5-17-041899-2 (ООО «Издательство ACT») ISBN 978-5-9713-4419-3 (ООО Издательство «АСТ МОСКВА») ISBN 978-5-9762-2398-1 (ООО «ХРАНИТЕЛЬ»)

Подписано в печать с готовых диапозитивов заказчика 01.02.2008 г.

Формат 84Х108732- Бумага газетная. Печать высокая с ФПФ.

Усл. печ. л. 8,4. Тираж 5000 экз. Заказ 536.

ISBN 978-985-16-0881-8 (ООО «Харвест»)

О Лисси Мусса (3. Чернакова), 2008

О

Как приходит счастливый случай и

Куда он уходит

Примерно как к Емеле из сказки: взял Емеля ведра и пошел за водой; зачерпнул воды, и попала ему щука в ведро. Емеля обрадовался:

— Ура! Теперь я наварю этой щуки, сам наемся, мамашу сердитую угощу, она размякнет, пряник даст.

Говорит ему щука человеческим голосом:

Не ешь, меня, Емеля; пусти опять в воду, счастлив

будешь!

Какое ж от тебя счастье?

А вот какое счастье: что скажешь, то и будет! Вот

скажи: по щучьему велению, по моему хотению ступай

те, ведра, домой сами и поставьтесь на место.

Как только Емеля сказал это, ведра тотчас бодро пошли сами домой и поставились на место, даже не расплескавшись. Дальше вы знаете: Емеля свое теплое местечко-печку по щучьему велению по Емелиному хотению сделал местом постоянного обитания, и даже жениться на печи приехал. И стали они жить-поживать да добра наживать.

Здравствуй,

Барыня-с-поленом!

Как всегда, в сказках все заканчивается этими словами. Правильно, потому что на этом сказка кончается и начинаются суровые будни. И в этих буднях есть место и радостям, и неприятностям. Что такое неприятность? Нежелательное событие. Почему нежелательное? Потому что нарушает порядок вещей, который нам удобен, выводит нас из равновесия. А раз выводит из равновесия, значит — наступает кризис. Хотя мы этого и не желаем.

Кризис — это экстремальное состояние, из которого есть только два выхода: либо переход на новый, более совершенный уровень, либо — прекращение существования в данном качестве. Основные заповеди человека, попавшего в кризис, — не поддаваться панике и сохранять самообладание. Не суетитесь! Потому что если существует возможность перехода на новый, более совершенный уровень — отчего бы этой возможностью не воспользоваться?

как кризис действует на емель

Классно Емеле на печке! Все по щучьему велению исполняется, уже и маленькие Емельки подросли — полна печка народу, весело! Поскольку Щука сказочная только Емель слушается — так все на печке Емеля-ми стали, только фамилии разные сделали, чтоб не путаться. Всем места вроде хватает, да и уходить никто не хочет — на печке-то хорошо! Бражка, балалайка,

девчонки в гости приходят… Рискнете ли вы спросить Емелю о личностном росте?

Правильно, не рискнете — что ж его спрашивать о личностном, у него материального благосостояния рост налицо. Он вам в лучшем случае ответит: «Если ты такой умный, то почему ты такой бедный?» Тоже верно.

Но давайте им драматизма немножечко внесем в их теплый праздник для разнообразия: запустим им барыню-самодурку из другой сказки, из «Му-Му».

Вот пришла она — сама злобная, зонтиком в круглые Емелины бока тыкает, слова непечатные шипит — страшное дело! С печки все Емели горохом ссыпались, а барыня полено подхватила — ей-то в чужой сказке стесняться некого, да давай поленом махать, да ножками барскими пинаться, да так ловко!

Ох, и досталось Емелям! Поразбежались они в разные стороны, из задов занозы выковыривают, на барыню дуются, синяками да шишками перед людьми жалятся.

Но дальше всякому Емеле свой путь достался: один с фиолетовым лицом подальше убежал, потом еще подальше, а потом и вовсе из краев этих ушел. Пошел в столицу, посмотреть. Да так и остался там. Выучился, потом еще выучился, а потом сам учить других начал, а потом стал Емелей Ломоносовым. С царями на одной лавке сидит и чай пьет, а сам думает: «Как хорошо, что барыня меня поленом-то! Иначе до сих пор на печи бы сидел!»

Другой Емеля сначала в лопухах спрятался у речки, три дня сидел в ракитах — битый поленом задик отмачивал. Нашел кастрюльку старую, котелок, да пару трубочек — и самогонный аппарат сконструировал, чтоб в скуках не сидеть, а сладкой водочкой зеленой баловаться. Да так увлекся, что нечаянно завод построил спиртовой, да до того ладный, что в поставщики двора Его Императорского Величества продвинулся. Это Смирнов Емеля.

Так вот и разбежались Емели с печки кто куда: тот, что в глину свалился, посуду стал лепить — Кузнецов Емеля. А который в кузнице от барыни прятался, тот затейные железки сначала мастерил, а потом и за злато-серебро принялся — это Фаберже Емеля.

Еще один Емеля повадился Щуку Волшебную из речки выманивать — он запомнил, кто на самом деле все чудеса устроил, да так и стал рыбаком. Да вы читали «Сказку о Рыбаке и Рыбке» — это про него. Это в его семействе идея мгновенного обогащения в доминантах ходила, и задумала эта доминанта подчинить себе и Рыбку Золотую. Но не вышло, конечно, ничего у доминанты, так и сидят: корыто разбитое, невод — ну, вы знаете.

И только парочка Емель в тоске ошивалась вокруг разваленной печки — старая барыня так разыгралась поленом, что печку по кирпичику разнесла! Вот бродили они в бурьяне вокруг этих обломков, да прежнюю безмятежную жизнь вспоминали, и стонали, и плакали, и «увы» говорили. И все в верности печке клялись, и что «мы не забудем», и все за помин пили — выпивали. Да так и сгинули — один с Беллой Горяччи под ручку укатил, перепутав ее с Дольче Витой, а второго Зависть Ивановна Язва в дугу загнула, да так и не разогнула.

И вот я что скажу: кризис — это наш шанс!

Ура энергичной брыкающейся барыне с поленом: вот как мужичков расколбасила в разные стороны — стаей в люди вылетели!

В самом деле: в сущности кризиса заложена такая мощнейшая энергия, на которой далеко можно прыг-

нуть! Кабы мы не позвали барыню-вредину, сидели бы наши Емели на печи, да жевали бы калачи. И от добра добра искать не пошли б ни в жизнь! А как пенделей волшебных-чудодейственных схлопотали — так и взлетели под небеса — вот летать и научились. Ну а кто энергией этой взлетной пользоваться не стал и обратно на печь попытался полезть — у тех судьба незавидная, и сказать о них нечего.