Киреевы

Водопьянов Михаил Васильевич

Пришлось временно прекратить испытания. В Наркомате Кирееву настоятельно советовали забыть о воздушном поезде. Даже заместитель наркома уговаривал:

— Построил ты, Николай, отличную грузовую машину, очень нужную нашей широко раскинувшейся стране с ее огромными расстояниями. Скоро пустим «К-2» в серию, ну и будь ты доволен, хорошее дело сделал. Не мучайся с планерами.

— Но ведь будет лучше, если «К-2» за каждый рейс перебросит не пятьдесят, а сто тонн полезного груза?

— Конечно, лучше, но и Балтийского моря не хватит для взлета.

— Хватит,

да еще и останется! — рассмеялся Николай Николаевич.

Он не сдавался, упорно думая о том, как сократить разбег воздушного поезда. Конструктора поддерживал лишь один профессор Стрельников, они часто консультировались. И вот однажды Николай Николаевич спросил обескураженного неудачами Алехина:

— Скажите, выдержит ли носовая часть ваших планеров нагрузку килограммов в семьсот — восемьсот? Что если мы поставим на них моторы воздушного охлаждения по тысяче восемьсот сил, ну хотя бы «М-82»!

— Запас прочности достаточный, но зачем же ставить моторы на планер? — недоумевал Алехин.

— Для взлета, только для взлета, — отвечал Киреев. — Будут у нас не планеры, а планерлеты…

Он все же сумел заразить своей идеей Алехина, бывшего до этого энтузиастом безмоторного летания. Идея Киреева была очень проста — обыкновенные винтовые моторы на планерах с самым минимальным запасом горючего, несомненно, облегчат взлет. Кроме того, они дадут возможность летчикам-планеристам, после того как планеры будут отцеплены, в случае необходимости включать мотор и приземляться точно в указанном месте.

Не сразу удалось убедить Алехина, но еще труднее было добиться разрешения на установку моторов. На техническом совете Наркомата предложение Киреева встретили в штыки. Особенно резко возражал известный конструктор Шведов.

— Самолет есть самолет, а планер есть планер, — говорил он. — В авиации гибриды не нужны… Воздух не мичуринский сад…

Пришлось Кирееву обратиться в Центральный Комитет партии. Задуманный эксперимент был разрешен. И вновь закипела работа — на планеры ставили моторы.

Предварительно воздушный поезд несколько раз поднимался порожняком. Когда был назначен полет полностью загруженного воздушного поезда, на заводском аэродроме снова собрались многочисленные зрители. Приехали члены коллегии Наркомата авиационной промышленности и, конечно, профессор Стрельников, многие конструкторы, в том числе и Шведов.

Николай Николаевич волновался, как школьник перед решающим экзаменом.

Воздушный поезд вытянулся в начале взлетной полосы. Соколов, члены экипажа «К-2» и летчики планерлетов заняли свои места. Все было готово к взлету.

Стартер взмахнул флажком. Одновременно включились мощные дизели ведущего самолета и сравнительно легкие моторы планерлетов.

Воздушный гигант медленно тронулся с места. Вот уже натянулись капроновые канаты, и планерлеты поползли по аэродрому. Постепенно один за другим они начали отрываться, следуя на разных высотах за бегущим по дорожке самолетом. Еще миг, и отделится от земли и корабль. Секунды кажутся часами. Катастрофически уменьшается расстояние между самолетом и концом бетонной полосы.

— Форсаж! Дай форсаж!!! — вне себя закричал Киреев.

Соколова не надо было учить, он во-время дал предельный газ двигателям. Еще громче заревели моторы, и все увидели, как появился и стал увеличиваться просвет между колесами и землей.

Громкое «ура!» раздалось над аэродромом.

Первый воздушный поезд в двести девяносто восемь тонн полетного веса уходил под облака.

Это была победа!

Теперь оставалось поднять этот воздушный поезд с гидродрома. Вода не бетон, трудно сказать еще, какой понадобится разбег летающей лодке с тремя планерами. Но уже никто не сомневался в конечном успехе.

…Была мечта, яркая, сияющая. Годами вынашивал ее сначала увлеченный юноша, потом зрелый, сильный человек.

С каждым годом эта мечта становилась все более осязаемой, реальной. И вот наступает день, когда она превращается в действительность. Летчик-конструктор Киреев сядет за штурвал своего воздушного гиганта и поведет его по новой воздушной трассе.

Полковник Киреев мечтал не о перевозке десантов, не о колоссальном бомбовом грузе в люках своего «К-2». Другие мысли, иные надежды волновали его… В районе вечной мерзлоты невозможно построить железную дорогу. Но когда воздушные поезда заменят железнодорожное сообщение, далеко за Полярным кругом вырастут новые социалистические города. Сколько всевозможных грузов доставит «К-2» с планерами в необитаемые прежде места: и сборные жилые дома, и обыкновенные футбольные мячи, и специально выведенные морозоустойчивые семена для посевов «в стране холода».

…Шла война, и когда она окончится, еще было неизвестно. Но уже наши войска гнали врага, очищали советскую землю от оккупантов, и не только один Киреев моментами мысленно переключался на мирное строительство. Несколько дней тому назад Николай Николаевич случайно услышал разговоры солдат о послевоенной жизни. Один из них, совсем еще молодой, собирался учиться и все беспокоился, что отстал от какого-то Мишки, другие тоже с увлечением обсуждали жизненные и хозяйственные планы.

«Эта тяга к мирной жизни, мирному труду характерна для советских людей, — думал Николай Николаевич. — В этом проявляется их вера в завтрашний день, в свою победу».

* * *

Наташа встречала друзей отца и Андрея оживленная, улыбаясь снова заблестевшими глазами. Последние дни принесли столько радости.

Брат, которого в дни оккупации она, перестрадав, заставила себя ненавидеть, оказался не только прежним любимым Виктором, но и героем. Сколько в нем силы, мужества! А он еще так молод. Ей, старшей сестре, хочется научиться у Виктора нести тяжесть так же мужественно, как он. Разве забудешь, кто отец ее ребенка… Свое горе она должна спрятать далеко, чтобы самой изжить его. Она не может, не имеет права омрачать жизнь дорогих ей людей.