Кирилл Обломов и его невероятные миры
Шрифт:
Ага, хочет нас помыть и съесть! Мелькает леденящая мысль. Сильно свербит в
носу, пух от подушки попал, сейчас точно чихну. Стискиваю зубы, двигаю носом, но
понимаю, долго сдерживаться не смогу.
– Эх, бедные, бедные ребятишки,- неожиданно произносит ведьма,- в такие события
влезли, не жить им, это точно,- она вздыхает и поворачивается к двери.
В этот момент я громко чихаю, от души, громогласно.
– Ой!- подпрыгивает на одном месте ведьма.- Ты, что, простыл,
Кот с яростью зашипел и даже зарычал, затем громко мяукнул и вновь раздаётся
хруст косточек несчастной мыши.
– Сколько раз говорила, не прыгай сразу с тёплой печи, вот и просквозило тебя. Ладно, утром тёплого молока налью. Но мыши мышами, а за ребятами присматривай, не дай бог
на улицу ночью выйдут. Ох, беда с этими детьми, ещё одна морока на мою голову,- с
этими словами она наконец-то уходит во двор.
Слегка перевёл дух, обтёр рукавом с лица пот, прислушался к ударам своего
сердца. Странно как ведьма не услышала, как бьётся моё сердце, а оно стучит как
поварёшка по чугунной сковороде.
С трудом унимаю дрожь, осторожно открываю дверь, протискиваюсь во двор. Тихо
и тепло, Луна всё наполняет светом, видно как днём. Ищу взглядом ведьму, не сразу
заметил, она стоит в тени психрометрической будки и напряжённо всматривается поверх
ограды.
Внезапно раздаётся треск, деревья зашатались, словно их раздвигает руками
великан. Ведьма, пригнувшись, кидается под защиту пожарного щита и достаёт из ящика
с песком, глазам своим поверить не могу, винтовку с оптическим прицелом. На конце
ствола привинчена толстая труба, интуитивно догадываюсь, что это глушитель. Ползёт на
животе к ограде, отодвигает одну доску и просовывает в него ствол оптической винтовки, замирает, как снайпер перед выстрелом.
В непосредственной близости от опушки с оглушительным треском ломается
дерево, и я вижу зыбкую тень, она словно выплывает из леса. Явственно слышится
хриплое дыхание и прокатывается удушливая волна, в ней всё: зловонье зверя, тины, тлена и множество непонятных запахов.
– Отдай мне их, и я отстану от тебя,- я не сразу понял, что это голос, так низко он звучит.
Волосы поднимаются дыбом, зубы клацнули друг о друга, ноги наливаются свинцом, хочу
бежать, но словно меня окутали крепкими верёвками.
– Плохо просишь, Жуть Болотная,- словно во сне слышу я голос ведьмы,- а как тебе
пульки с серебром,- она нажимает курок. Вспышки озаряют её бледное лицо, но звука от
выстрелов почти не слышно, значит, я прав, винтовка с глушителем.
Существо взвизгивает как ошпаренная свинья, хрюкает точно матёрый кабан, в
бешенстве бросается к ограде, но ведьма хладнокровно
Мне кажется, пули не способны остановить неведомого зверя, но верно, серебро
оказывает разрушительное воздействие, существо падает, как человек рыдает и от этого
становится ещё более жутко. Вот оно вновь поднимается, и начинает пятиться, даже не
стараясь увернуться от серебряных пуль.
– Ты ещё ответишь за это,- звучит полный боли голос. Жуть Болотная бросается в лес и
исчезает его чаще.
– Отвечу, за всё отвечу,- со злобным смешком говорит ведьма.
Я бросаюсь в дверь, меня колотит так, что едва не теряю сознание. Хочу бежать к
друзьям, но на пути стоит Семён Васильевич, он уже съел мышь и теперь бьёт в разные
стороны хвостом, обжигая меня злым взглядом. Обойти кота нет возможности, стоит как
танк, когти выпущены, шерсть вздыблена.
– Почему ты так к гостям относишься?- жалобно говорю я и даже голоса своего не узнаю, так он дрожит, но набравшись сил, продолжаю,- Семён Васильевич, тебе Антонина
Фёдоровна сказала не выпускать нас, но ничего не говорила по поводу – впускать. Дай
мне пройти в свою комнату.
Не знаю, понял меня кот или просто решил пожалеть, но нехотя отваливает в
сторону, продолжая сверлить взглядом, но уже без особой злости.
– Спасибо,- неожиданно даже для себя я благодарю кота и боком, боком бегу в свою
комнату.
Кот фыркает и мне показалось, что он ухмыльнулся в свои белые усы. Наваждение
какое-то! Вспотев как мышь, влетаю в спальню, сдираю с себя шапку-невидимку,
судорожно сдёргиваю штаны Игната, удивившись при этом, как они ещё оказались
сухими, и бросаюсь на кровать, укрывшись с ног до головы. Я настолько измотан, что
мгновенно погружаюсь в спасительный сон.
– Подъём!- мой сладкий сон безжалостно комкает окрик Кати.
Сажусь, тру глаза, обрывки сюжетов страшной ночи мелькает перед внутренним
взором как что-то произошедшее не со мной. Рядом ворчит Игнат, вздыхает Витя, Юра, хмурясь, перебирается через нас, спрыгивает на пол, пытается отыскать свою одежду.
– Что так рано?- возмущается Игнат, зевая так, что хрустнули косточки.
Альмина и Катя уже оделись и даже причёсались, вероятно, и умыться успели.
– Ничего ж себе, рано, уже семь утра!- ехидно звучит голос Кати.- Антонина Фёдоровна
уже завтрак приготовила. Вставайте, лежебоки!
– Мы уже встаём,- покорно говорит Витя, с грустью сползает с кровати, натягивает штаны, долго ищет носки.
– Где моя шапка-невидимка, я её сюда повесил?- роется в обуви Юра.- О, кто её закинул