Кирилло-Белозерский монастырь
Шрифт:
Наиболее наглядное представление о внешнем облике древних монастырских келий можно составить по уцелевшему без больших переделок небольшому двухэтажному домику с воротами, расположенному между церквами Введения и Преображения, возведенному в последней четверти XVII века. Обычно его называют Келарским корпусом, но это название сравнительно позднее. В нижнем его этаже помещались кельи, в верхнем - шесть маленьких кладовых палат. Входили на второй этаж через деревянное крыльцо с лестницей со стороны хозяйственного двора. Главный фасад домика, обращенный в сторону колокольни и церквей Преображения и Гавриила, богато украшен. Наличники окон, расположенных в живописной асимметрии, и арка проездных ворот, опирающаяся на массивные круглые столбы, создают эффектную игру света и тени. Линии фасада лишены геометрической правильности и кажутся как бы нарисованными, а детали - словно вылепленными рукой художника. Дворовый фасад выглядит гораздо проще. Окна его лишены наличников, арка ворот не имеет никакого обрамления. Прежде здание имело еще одно длинное крыло, пристроенное к южной стене трапезной палаты во всю ее длину. В середине прошлого столетия это крыло сломали.
В малом Ивановском монастыре, где жили убогие и больные, обычных для монастырей каменных келий не строили. В 1730-е годы на вклад императрицы Анны Иоанновны здесь соорудили Малую больничную палату, названную так в отличие от значительно более вместительных больничных палат Успенского монастыря, которые с этого времени начали называть Большими. Как по своей планировке, так и по архитектурным формам Малая больничная палата целиком следует традициям предыдущего столетия. Здание состоит из одностолпной сводчатой палаты и узких сеней, в которые ведут три двери. Палата очень светлая, вдоль двух ее стен протянулся сплошной ряд окон. Очень красива обработка главного фасада, обращенного в сторону озера, где чередуются маленькие и большие арочные окошки. Палата покрыта высокой тесовой кровлей, сохранившей старую конструкцию со стропилами, опирающимися на пирамидальные ряжи из бревен.
Помимо непременных для русских монастырей церквей, ограды, хозяйственных и жилых построек, в Кириллове есть два не вполне обычных сооружения, имеющих мемориальное значение и сохраненных как местные святыни. Они находятся в Ивановском монастыре, рядом с церковью Иоанна Предтечи, там, где по преданию было "первое прихождение" Кирилла. Одно из них - деревянная часовня, впервые срубленная самим Кириллом. Однако ее подлинность вызывает сомнения. Детали устройства сруба, конструкция надсеки двери на металлических петлях, а не на деревянных выступах - "подпятниках", как было обычно в раннее время - все это заставляет полагать, что в XVII или XVIII веке часовню полностью отстроили заново, и то, что мы видим сейчас, является позднейшей приблизительной копией первой кирилловской часовни.
Другое сооружение расположено рядом и отмечает место вырытой Кириллом "пещеры", где он жил первое время по прибытии на Белоозеро. Здесь в XVII веке стоял деревянный крест. Позднее, в конце XVII или в начале XVIII века над крестом поставили сень на резных деревянных столбах, сохранившуюся с некоторыми переделками до нашего времени. В конце XVIII века над часовней и над деревянной сенью для их зашиты построили каменные сени.
Кроме того, на территории Нового Города, так и оставшейся необжитой, сейчас находятся два ценных сооружения, перенесенные сюда в целях сохранения.
Исключительной ценностью обладает деревянная церковь Ризположения из села Бородавы. Попавшая при реконструкции Волго-Балтийского водного пути в зону подтопления, церковь перевезена и реставрирована в 1958 году. Село Бородава в конце XV века было вотчиной Ферапонтова монастыря. Церковь сооружена в 1485 году по грамоте ростовского епископа Иоасафа Оболенского, бывшего до того ферапонтовским игуменом. Ризположенская церковь, одна из древнейших сохранившихся в России деревянных построек, принадлежит к типу клетских храмов, начало которых уходит в глубокую древность. Церковь перекрыта высокой двускатной кровлей с палицей. С запада к ней примыкает небольшая трапезная с двухсторонней галереей. Несмотря на исключительную простоту архитектурных форм, памятник поражает изысканностью пропорций и какой-то особой поэтичностью облика. Иконостас церкви Ризоположения, созданный в начале XVI века, представляет огромный художественный интерес. При перевозке церкви его передали на временное хранение в Музей древнерусского искусства им. Андрея Рублева в Москве, где он находится и сейчас.
Перевезенная на территорию монастыря деревянная мельница XIX века из деревни Горка на Шексне - своеобразное, чисто северно-русское хозяйственное деревянное сооружение, восходящее по своему типу к несравненно более древним образцам. Еще в начале нашего столетия мельниц такого типа было на Севере великое множество, сейчас же сохранились считанные единицы.
ФЕРАПОНТОВ МОНАСТЫРЬ
КРАТКИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК
Кирилло-Белозерский и Ферапонтов монастыри тесно связаны между собой уже с самого возникновения. Основатель Ферапонтова монастыря монах Ферапонт прибыл вместе с Кириллом на Белоозеро из Симонова монастыря в 1397 году поселился с ним на берегу Сиверского озера. Однако уже через год он отделился от Кирилла и основал свой монастырь в двадцати километрах к северо-востоку от Кириллова, среди живописной местности, на невысоком холме между Бородавским (теперешним Ферапонтовским) и Паским озерами. Ферапонт пробыл на Белоозере недолго: через 10 лет он был вызван князем Андреем Дмитриевичем, младшим братом Московского великого князя Василия, в Можайск для основания там нового монастыря, известного под именем Лужецкого.
Ко времени отъезда Ферапонта монастырь оставался скромной обителью, насчитывавшей около полутора десятков монахов и намного уступавшей начинавшему богатеть Кириллову монастырю. Более интенсивный рост Ферапонтова монастыря начался позднее, в середине XV столетия, когда им управлял выдающийся церковный деятель Мартиниан. Пользовавшийся авторитетом в церковных кругах, он не оставался в стороне от участия в делах политических. В 1447 году князь Василий II Темный посетил Ферапонтов монастырь и получил благословение Мартиниана на поход против овладевшего Москвой Дмитрия Шемяки. В благодарность за поддержку Василий 11 распорядился перевести Мартиниана в игумены Троице-Сергиева монастыря.
Мартиниан был человеком просвещенным. Со времени его игуменства Ферапонтов монастырь наряду с Кирилловым стал важным центром книжного дела. Знаменателен следующий эпизод: в 1489 году новгородский архиепископ Геннадий, которому для борьбы с еретиками потребовались редкие по тому времени церковные книги, послал за ними в Ферапонтов монастырь. Мартиниан, похороненный в 1483 году в монастыре и около 1550 года причисленный к лику Святых, наряду с Ферапонтом считался впоследствии покровителем монастыря.
Из Ферапонтова монастыря вышли и другие крупные церковные деятели. С одним из них, ростовским епископом Иоасафом, происходившим из знатного рода князей Оболенских и в прошлом ферапонтовским иноком, принято связывать начало каменного строительства в монастыре. Возвращение оставившего ростовскую кафедру епископа в Ферапонтов совпало с пожаром, уничтожившим многие монастырские постройки. Последовавшее за этим сооружение сохранившегося до наших дней каменного собора Рождества Богородицы вряд ли обошлось без помощи Иоасафа, тем более, что имеется рассказ о том, что во время пожара в его келье чудом уцелело некое "сокровище", предназначавшееся для монастырских нужд. Предполагают, что именно Иоасаф пригласил в монастырь для росписи собора Дионисия, крупнейшего художника Московской Руси.
Если строительная деятельность Ферапонтова монастыря в XV- XVI веках не может идти в сравнение с грандиозным строительством Кириллова монастыря, то все же ее масштабы были по тому времени значительны. К середине XVI века монастырь уже имел несколько каменных зданий: собор, трапезную, казенную палату.
В 1614 году, когда Ферапонтов монастырь захватили казацкие отряды, его постройки подверглись сравнительно малому разорению. Однако экономический упадок, связанный с литовским нашествием, задержал дальнейшие строительные работы более чем на два десятка лет. К 1640-м годам относится кратковременный период нового подъема монастыря, вызвавший оживление каменного строительства.