Кирпич на голову
Шрифт:
Такси поймала без проблем. Субботний вечер — благодатное время для заработка, пояснил мне флегматичный пожилой шоферюга. Место назначения также не вызвало у него ни малейшего удивления. Пробормотал лишь: «экстремалка». Выгрузил меня у главных ворот, развернулся и уехал.
Ворота были закрыты. «Экстремалка» в нерешительности топталась на месте, разглядывая острые зубцы на заборе. Я, конечно, могу и перемахнуть через него, но надо ли мне оно?
Предчувствие электрическим током прошло по мышцам, заставив их напрячься и толкнуть тело
Наверное, за мной следили от самого дома. Черт! Не спугнули бы Роминого знакомого… А вдруг меня сейчас пытался задавить сам Роман? Чтобы не допустить встречи?.. Нет!
Я оторвала судорожно сцепленные на зубцах решетки пальцы и скатилась вниз, в темноту кладбища.
Глава 10
Упала не слишком удачно: на куст. На раздавшийся треск должны были сбежаться все местные сторожа и беспокойные покойнички. И действительно, стоило мне выбраться на тропинку, ко мне, покачиваясь, неторопливо приблизился огонек фонарика, сопровождаемый кашлем и кряхтеньем.
— Кто тут? А? Не слышу.
Из темноты выплыло грузное небритое существо в фуфайке.
— Сторож? — спросила я.
— Ну, — полуутвердительно-полувопросительно кашлянул он и посветил мне в глаза. — А ты кто?
— Посетительница.
— Кого ночью посещаешь-то?
— А кого можно? — глупо ухмыльнулась я.
Существо оглядело меня с ног до головы и повернулось сутулой спиной. Напоследок кинуло через плечо:
— Ты, случаем, не Иванова?
— Она самая.
— Тогда тебе письмо.
Чего-то наподобие я и ожидала.
— От кого?
— На пороге оставили с бутылкой водки.
— Посвети.
Конверт обычный, неподписанный, в нем — сложенный листок бумаги, на котором печатными буквами карандашом выведено: «Разгадку найдешь на могилке графини Рязановой».
Сторож, самовольно ознакомившийся с содержанием послания, пояснил:
— Если идти по центральной аллее до воровской стелы, а затем направо почти до упора, прямиком упретесь. Там несколько каменных ангелков и саркофагов — культурное место.
Я прилежно последовала его рекомендациям. Правда, не шла, а кралась на цыпочках, и не по самой аллее, а по кромочке, то и дело сворачивая и затаиваясь за могилами. Где-то вдалеке, а иногда и рядышком хрустели ветки, шуршали прошлогодние листья, кричали незнакомые птицы. Лишь темнота оставалась непроглядной. В сумке у меня был маленький фонарик, но доставать его я не спешила. Привлечь к себе внимание возможного неприятеля — ход оригинальный, но неумный.
Я свернула на боковую дорожку и удвоила осторожность. Вот-вот должна появиться графская усыпальница. Присмотревшись, заметила впереди неяркий полусвет. Похоже, меня еще ждут, хотя я опоздала на целых десять минут.
Проскользнула между
Я поспешила подойти и наклонилась над щелью. Ничего не видно! Но кто-то или что-то там находится. Я навалилась на крышку, напряглась и рванула. Потом еще и еще.
Медленно, очень медленно она начала поддаваться. Я вспотела и скинула плащ. Наконец щель показалась мне достаточно большой, чтобы разглядеть подробности. Оставила в покое крышку и склонилась над образовавшимся провалом.
— Боже мой! — непроизвольно вырвалось у меня.
На дне саркофага лежала прекрасная, но чересчур бледная Виолетта, и в ее скрещенных на груди руках горела свеча.
Я остолбенела настолько, что не среагировала на раздавшийся сзади тихий шорох. В следующий миг на мою голову обрушилось что-то тяжелое. Сверкнула последняя мысль: «Они меня достали!» — и я отключилась.
Сознание возвращалось ко мне постепенно. Сначала возникло чувство удивления: я еще жива? Затем включилось обоняние. Пахло чем-то неприятным, сладковато-тошнотворным. Я пошевелилась и попробовала на ощупь определить место пребывания своего бренного тела. С боков меня сжимали каменные стенки, снизу находилось что-то мягкое, неровное, а сверху до крышки зияло пустое пространство сантиметров так пятьдесят. Никак не хотело включаться зрение. Оно и понятно — вокруг абсолютная тьма. Последней восстановилась память. В голове мелькнуло видение мертвой Виолетты, и я поняла, на чем, точнее, на ком лежу!
Я заметалась, закричала и забила кулаками в крышку.
Охрипла я не скоро, а вот пальцы сбила в кровь почти сразу. Ощупала саркофаг изнутри — единственная трещинка, через которую просачивался воздух, находилась на боковой стенке. Попробовала ее расширить — не поддается! Попыталась сдвинуть крышку — бесполезно! Во-первых, положение неудобное, а во-вторых, силы мои были исчерпаны предыдущими попытками ее открыть. Мне оставалось только надеяться.
Когда горло перестало издавать даже самые тихие звуки, я сняла ботинок и стала стучать в стену кованым каблуком.
Не знаю, сколько времени это продолжалось. Мне показалось — вечность. Я старалась не думать, что находится подо мной, старалась поменьше шевелиться, пореже дышать. Голову держала приподнятой, упираясь ею в стенку, отчего шея затекла и окаменела. Из глаз текли злые слезы, но я их не вытирала, боясь потерять опору или ботинок. Мысли лезли дурацкие: об ореховом мороженом, об испорченных рукавах любимой курточки, о том, как я проведу предстоящее лето… Глупо, но мне казалось, что о том, как выбраться из кошмарного заточения, я еще успею подумать.