КИСЛОРОД. За стеной
Шрифт:
– Перестань говорить о ней в таком тоне, – хрипло сказал я.
– А что не так в моем тоне, Август? У нее были неприличные, негражданские, антисоциальные наклонности. Ее давно пора было обнулить.
Ярость во мне дошла до кипения. Я придвинулся к отцу, чувствуя, что готов совершить ужасное, готов на все. Но потом вспомнил Зои в паровой кабине с ножом в руке. Вспомнил как стекала ее кровь по бледному влажному телу. Тошнота подошла к горлу, я отошел на шаг от отца и уперся спиной в холодную стену.
– Что происходит, Август? Неужели она смогла окислить твой разум?
–
– Знаю, – ответил он с таким спокойствием, что я еле сдержал новый порыв бешенства. – Она была угрозой для Синтеза, для поселения.
– А может, она была угрозой для тебя?
– Для всех нас, – уточнил отец.
Я выбежал из его квартиры и поехал к Архиву. Просидел напротив входа всю ночь, укрывшись в темноте. Я проживал каждую минуту новой для меня жизни, наполненной не проходящей болью потери и неизбежности.
Что я наделал?
В день голосования по суду Зои отец подошел ко мне и сказал, что я, как его сын, как потомок святого Лаврентия, должен научиться делать выбор.
Выбор в интересах Синтеза.
Выбор, который я не хотел делать.
Выбор, который сделали за меня.
Он хотел, чтобы я скорее женился на Вере и забыл приключения в Архиве.
А я хочу набраться смелости и сделать то, что сделала Зои.
Но тогда я буду трусом. Хотя я и так трус.
Но кто бы смог пойти против отца, семьи, против всего, что ты знал и во что верил? Ради чего? Сумасшествия, которое называется любовью? Ради девушки второго статуса из Архива?
Это казалось смешным. Этот выбор представлялся непостижимо глупым.
А сейчас…
Осталась только ртуть, которая маленькими шариками перекатывается внутри и медленно убивает клетку за клеткой.
Я почему-то решил, что смогу спасти ее, не предавая семью, Совет и Синтез. Придумаю что-то. Но, разве можно делать выбор, не делая его? Нет. Нельзя желать всего и сразу. Нельзя вдыхать кислород и углекислый газ и думать, что все будет хорошо.
Ночь сегодня была темной, окутывала всего меня, словно оберточный черный полиэтилен, пока улицы там, в другой жизни, освещали неоновые фонари, вселяя слабую, иногда прерывающуюся надежду на будущее. Было уже за полночь, ноги затекли, и я хотел подняться с земли и неспешно пойти домой. Надеялся, что хотя бы сегодня мне удастся немного поспать. Вдалеке из-за угла появился энергобиль медиков, который медленно проехал мимо Архива и остановился за углом, скрываясь в черноте ночи.
«Архив закрыт. В нем никого нет. Кто тогда вызвал медиков? Или они остановились передохнуть? Странно».
Я не двигался, внимательно наблюдая за билем, из которого вскоре показалась фигура в черном широком костюме.
«Медикам запрещено одеваться на службу в другие цвета, кроме желтого!» – возмутился я, но продолжал следить за фигурой.
Человек уверенно шел к своей цели с низко опущенной головой. Я думал он пройдет мимо Архива, но ошибся. Он развернулся и целенаправленно пошел ко входу. Можно было подумать, что под одеждой скрывается парень, но походка была слишком легкой и плавной. Резкий ветер застал ее на последних ступенях крыльца и из капюшона вырвались синтетические белые пряди коротких волос, еле достававших до плеч. Это точно была девушка.
Я все так же был спрятан самой ночью, поэтому продолжал, не шевелясь, сидеть на земле и следить за всем происходящим. Походка девушки, ее фигура в этом широком костюме, мимолетные движения чем-то напоминали Зои. Лица не было видно, казалось, что, помимо капюшона, на ней была черная маска, прикрывающая все, кроме глаз. Я впитывал очертания, как последние глотки воздуха из опустевшего картриджа. Я знал, что это не Зои. Все, что от нее осталось, лежало в пластмассовом контейнере, который я нервно сжимал в руках. Но мне так хотелось опровергнуть действительность, поверить в мечту, которая никогда не сбудется.
Я взглянул на контейнер.
«Зои ведь не могла бодро шагать к Архиву… Или могла?»
Девушка, делая широкие шаги, быстро подошла к дверям Архива, достала из-под кофты планшет, и двери тут же разъехались. В холле загорелся свет. Я оставил контейнер на земле, а сам аккуратно подкрался к крыльцу. Когда фигура скрылась в лифте, я тут же последовал за ней. Благо мой статус открывает все двери административных заведений в любое время дня и ночи.
«Но как их открыла она?»
Я вошел в холл и увидел, как лифт остановился сначала на четырнадцатом, потом на семнадцатом, затем поехал на двадцать третий этаж. Он ненадолго задерживался на определенных этажах и ехал дальше вверх. Второй лифт ждал меня внизу, я увидел, что она добралась до пятьдесят четвертого. Вошел в кабину и нажал последний этаж. Когда двери лифта шумно разъехались, я настороженно вышел в темный коридор и прислушался. Никаких звуков, никакого движения, кроме как от меня. Я огляделся и быстро пошел по длинному коридору, вглядываясь в мутные стекла отсеков. Света ни в одном из помещений не было. Остановился у двери, ведущей к лестнице на крышу, и толкнул ее. Там тоже было тихо. Быстро поднялся и приоткрыл дверь на крышу. Я увидел ее склоненный силуэт у края, подсвеченный тусклым светом дальнего прожектора. Ветер трепал, вырвавшиеся из-под повязки пряди белых синтетических волос, а кислородная паутина разноцветно бликовала по всему небу над нами. Я стал приближаться к ней, но споткнулся, и она, услышав меня, резко выпрямилась.
– Кто ты? – крикнул я, пытаясь перебить порывы гонимого воздуха.
Она молчала и не поворачивалась.
– Что ты тут делаешь? – опять крикнул я, медленно приближаясь к ней.
Когда я встал у нее за спиной, мне отчетливо казалось, что это была Зои. Ее плечи, фигура, тот же рост. Наверное, я безвозвратно помешался на воспоминаниях о ней. Мне даже казалось, что я чувствовал к темной фигуре на крыше притяжение, которое всегда возникало, когда я смотрел на Зои.
Но разве такое могло быть? Или каким-то чудом Зои смогла выжить, а в том контейнере, что я оставил на улице, был не ее прах?
Я тут же постарался выключить в мыслях замигавшую красным цветом надежду. У меня в квартире лежал ее чип. Я проверял, ошибки быть не могло.
Я хотел протянуть руку, сжать ее плечо и развернуть к себе, но оттягивал этот момент искушения. Мне не хотелось увидеть лицо незнакомки. Через несколько мимолетных секунд она прервала повисшее между нами напряжение и достала что-то из кармана.
Я пытался разглядеть предмет в ее руке, напоминающий баллончик с газом. В ушах гремел шум ветра, который раскидывал мои волосы и трепал ледяные пряди девушки. Я не двигался. Она медленно стала поворачиваться, мне показалось, я увидел небесно-голубые глаза, а потом облако горького газа окутало мое лицо.
ЗОИ
Август закашлялся, вдохнув газ, пошатнулся, пытаясь ухватиться за Зои, но она сделала шаг назад, и он рухнул на черный кровельный настил. Зои нервно выдохнула в скрывающую ее лицо ткань, потому что ей нельзя было вдыхать то, что она распылила.
– Вот же газовый дурман! – сказала Зои любимую фразу Лайма, которую он постоянно повторял, и теперь она приклеилась и к ее языку. – Ну что ты тут делал? Все тебе мало. Ходишь сюда, выискиваешь что-то.