Кислотники
Шрифт:
– Не совсем.
– Член не отрезала, да?
Эстелла не ответила. Бернард полез ей под платье, толкнул назад, она пошатнулась и инстинктивно раздвинула ноги, чтобы не упасть. Жирная ладонь Бернарда захватила в горсть всю ее промежность.
– Нет ни фига, ну надо же! А может, я ошибся? Он снова пощупал:
– Черт, не знаю… А тряпок сколько! Ты зачем это столько нижнего белья напялила?
– Это же Манчестер. Дождь все льет и льет с тех пор, как я приехала. Не хочу простудиться.
– Вполне хватило бы гимнастического трико, пары колготок и трусов. Смахивает на луковицу. Я не могу отыскать твою щелку. Она имеется?
Бернард ткнул пальцем ей в пах, сделав очень больно. Потом он начал шарить в бандаже, а уж этого она допустить никак не могла.
– Это что еще?
– У меня менструация, – ответила Эстелла, и лицо Бернарда вытянулось от изумления.
Ни о чем другом Бернард Эстеллу спросить не успел: раздался оглушительный грохот, и та часть здания, где находился балкон, задрожала. Бернард был слишком напуган, чтобы продолжать «допрос с пристрастием». Ткнув «Береттой» Эстелле под ребра, он заглянул в окно кабины осветителя. Эстелла чувствовала, как шатается балкон, но не понимала, что происходит.
Обхватив Эстеллу за шею, Бернард рявкнул: – Давай вниз – на эту чертову лестницу!
Глава двадцать девятая
Амджад сидел в машине и смотрел на «Грэйвити». Пора было на что-то решаться. Эстелла не просила подождать, когда он ее высаживал. Он уже понял, что, если и дальше будет здесь торчать, ночь ему точно придется провести в участке. Амджад видел, как два копа вошли в клуб через боковую дверь. Выглядели они очень довольными, а через пять минут пулей вылетели назад и бросились бежать по улице. Эхо стрельбы висело в воздухе еще долго после того, как они исчезли. Через пару секунд здесь будет толпа полицейских. Нужно сматываться, пока не поздно. Но Амджад не двинулся с места, завороженный сиянием мощных прожекторов, внезапно включившихся в «Грэйвити». Ему показалось, что свет направлен прямо на него.
В этот момент со стороны Динсгейта на бешеной скорости выскочил фургон с залитой под завязку цистерной «Боддингтона». Фургон явно угнал и вел какой-то псих. Цистерна моталась позади кабины водителя, фургон чуть ли не складывался вдвое посреди проезжей части.
В «Грэйвити» была стальная подъемная дверь, встроенная в стену клуба, почти в два этажа высотой.
Амджад увидел, как фургон на полной скорости протаранил ее – сталь прогнулась после первой же атаки. Взбесившаяся машина на огромных колесах сдала назад. Тут Амджад узнал Майкла Кросса, это он был за рулем, а рядом сидели Тас-Мен и его вооруженные до зубов помощнички.
Фургон четыре или пять раз сдавал назад и снова шел на приступ. В конце концов стальная дверь не выдержала и поддалась со страшным грохотом, оглушив Амджада. Из пролома послышались автоматные очереди. Изуродованный последним ударом фургон застрял в двери, развалившись надвое.
Бернард толкнул Эстеллу в спину. Эстелла споткнулась: нелегко спускаться по лестнице на каблуках, одновременно пытаясь привести себя в порядок и заправить грудь в лифчик. Раздались еще два оглушительных удара, и весь «Грэйвити» заходил ходуном. Вряд ли это бомба, скорее похоже на мощный грузовик.
Бернард так сильно толкнул Эстеллу в сторону танцпола, что она рухнула лицом вниз на деревянный настил, усыпанный осколками разбитого стекла, но сумку из рук не выпустила.
Она увидела, как Бернард, тяжело ступая по битым стеклам, двинулся к подъемной двери, целясь из ее «Хеклера». Эстелла разглядела, что за рулем сидит Майкл Кросс, а на заднем сиденье – Тас-Мен и его парни. С пола ей не было видно, какие у них пушки. В сумке у Эстеллы лежал заначенный «Тек-9» – так что Майклу лучше пригнуть голову. Фургон снова взревел, началась стрельба. Эстелла все еще пыталась вытащить оружие, когда в Бернарда попали и он взлетел в воздух, заливая все вокруг кровью. Недолго думая, она рванула из клуба.
Позади «ниссана» появились проблесковые синие огни, они плясали в зеркале заднего вида. Окрестности оглашались воем сирен. Полиция появилась сразу со всех сторон. Из кабины фургона пытался выбраться человек. Когда он поднырнул под днище, Амджад завел мотор и медленно двинулся ему навстречу. Узнав Майкла Кросса, он наклонился, чтобы распахнуть заднюю дверцу.
– Кросси, Кросси, черт, гони сюда, парень! – орал Амджад.
Наклонившись вперед, Майкл Кросс одним броском пересек проезжую часть, рыбкой нырнул в машину, и Амджад остервенело нажал на педаль газа. Вспышки мигалок плясали в зеркале заднего вида. Если за ним будут гнаться, Амджад оторвется – это раз плюнуть. Легавые не узнают номера: максимум, что они могли заметить, – это марку машины и то, что за рулем был пакистанец. Вот пусть и прочесывают Манчестер хоть до скончания века, думал Амджад, все равно не найдут его. Во всяком случае, он сильно на это надеялся.
Майкл Кросс выпрямился на сиденье, захлопнул дверцу и смотрел вперед: по встречной полосе неслась новая колонна полицейских легковушек и фургонов. Вся округа сверкала синими огнями мигалок. Амджад старался успокоиться и дышать ровно, очень ровно, ведя свой «ниссан» на скорости сорок миль в час. Легавые промчались мимо. Амджад едва мог поверить, что пронесло.
– Амджад? Ты ведь Амджад, верно?
– Да, Кросси. Что за чертовщина там творится?
– Ад. Гребаный ад. Оглушительный ад… эти чертовы пули… Не знаю, какая-то адская война. – Майкл Кросс был потрясен.
– А ты что там делал?
– Вел машину. Возил ублюдков. Погоди секунду, я продрог до костей в этом хреновом клубе. Тас-Мен приставил мне пистолет к голове, и я угнал чертов фургон. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Сколько тут копов?
Снова синий свет и вой сирен заполнили Принсес-роуд, сводя с ума прохожих.
– Сколько? Черт, да не знаю я, Кросси. – Амджад захлебывался адреналином, чувствуя, как понемногу спадает возбуждение. – Что с клубом?
– Его разнесли.
– Кого-нибудь шлепнули?
– Похоже на то. Когда мы вломились, справа стоял Бернард. Я видел, как его подбросило в воздух, потом он отлетел футов на двадцать, ну, не он, конечно, а то, что от него осталось.
– А Эстелла?
– Понятия не имею, – может, ее ранили, а может, и убили. Мы разобрались с дверью, я уже собирался сваливать… И тут начался шум, дым, какой-то чокнутый играет прожекторами – ну, конец света. Веришь, я испугался до смерти.
– А что с Берджисом?