Китай: страницы прошлого

Сидихменов Василий Яковлевич

Каждый китаец, где бы он ни жил — в Китае или за его пределами, — с наступлением преклонных лет мечтал вернуться в родную деревню и быть похороненным на родовом кладбище. О его возвращении мечтали и родственники. Но смерть могла неожиданно настигнуть китайца где-то вдали от родных мест. Как же поступали в таком случае, чтобы вернуть его душу к отчему дому? Фантазия верующих нашла выход из этого, казалось бы, безвыходного положения.

Облачившись в траурные одеяния, члены семьи покойного приглашали монаха, заранее готовившего родословный свиток, на котором были записаны имя и возраст умершего, дата и место его смерти. Затем из соломы изготовлялась человеческая фигура — к ней прикрепляли родословный

свиток. Монах, начиная церемонию, просил духа покойного вернуться домой. Он произносил соответствующее заклинание. По убеждению верующих, такое заклинание настигало странствующего духа и вызывало последнего к месту совершения ритуала. Достаточно было несколько раз произнести заклинание, чтобы дух переселился в соломенное чучело (или в родословный свиток), которое после этого вместе с миниатюрным гробом сжигали. При этом происходили те же церемонии, что и при настоящих похоронах. Считалось, что после этого душа покойного воплощалась в поминальную табличку духа.

Поскольку мертвые нуждались во всем, как и живые, существовал обычай с наступлением холодов одаривать их зимними вещами: теплой одеждой и другими предметами домашнего обихода. Из бумаги изготовлялись миниатюрные ватные халаты, их складывали в пакеты, туда же добавляли «жертвенные деньги» на текущие расходы в «мире теней». Составленный список жертвоприношений подписывался в присутствии свидетелей (что подтверждало его достоверность) и сжигался вместе с миниатюрными предметами, которые в дымообразном состоянии поступали в распоряжение духа усопшего.

В Северном Китае пакеты, наполненные жертвоприношениями, клали на глиняную лежанку в спальне, затем вызывали духа предка; последний снисходительно принимал жертвы, прежде чем они будут преданы огню. Кроме того, верующие делали добавочный пакет, чтобы умилостивить блуждающих духов: иначе они могут похитить жертвоприношения, предназначенные для предков семьи.

В провинции Фуцзянь замужняя дочь, потерявшая отца или мать, готовила в качестве жертвоприношения легкий сундук, в котором на специально сделанных полочках были размещены различные предметы домашнего обихода в миниатюрном виде: палочки для еды, чашечки для риса, кроватки, стульчики и столик. Такой сундук вместе с содержимым сжигался во дворе дома, где жили родители замужней дочери.

Душа в загробном мире нуждалась в пище. Кормить ее считалось обязанностью всех членов семьи. Если она получала все необходимое, то приносила благополучие потомкам. Если о душе никто не заботился и она терпела лишения, то становилась злой, мстительной, посылала людям болезни и различные несчастья.

Существовали даже специальные виды жертвоприношений для тех несчастных душ, которые попали в «мир теней» без головы, т. е. на земле были обезглавлены. Предполагалось, что приготовленная особым способом жидкая кашица или соленое тесто могут быть доставлены обезглавленному духу непосредственно через горло.

Каким же образом усопший мог воспользоваться жертвоприношениями? По представлению древних, его душа на время выходила из могилы, получала все необходимое и затем вновь возвращалась в свое посмертное жилище.

Главная забота о душе умершего падала на того члена семьи, который при жизни был ей ближе всех. Таким считался старший сын покойного. А так как душа предка существовала вечно и постоянно требовала жертвоприношений, то не должна была нарушаться и преемственность лиц, приносящих ей жертвы: умершему отцу приносил жертвы его старший сын, последний также должен был оставить после себя сына и т. д. Таким образом, усопшие предки как бы продолжали жить в могиле, словно живые люди, не порывая связей с семьей, родственниками и знакомыми.

После смерти главы семьи хозяином дома становился его старший сын, которому должны были подчиняться все младшие родственники. Это нашло отражение и в иероглифической письменности. Например, иероглифу, означающий «управлять», состоит из двух элементов: «рука» и «комната», т. е. держать в руках, распоряжаться домом; иероглиф фу — «отец» — изображает руку, держащую прут; иероглиф чжан — «старый» — состоит из двух элементов: «дерево» и «палка», что означало: старший в семье ходит с посохом. Во всех упомянутых иероглифах присутствуют атрибуты власти старшего — рука, прут, посох или палка.

Истинными руководителями семейства являлись его усопшие предки, их всесильная воля считалась священной для потомков. Что касается главы семьи, то он, как первородный сын, по правилам культа предков наследовал звание главного семейного жреца и, как посредник между членами семьи и предками, облекался властью законодателя, судьи и администратора. Но эта власть была как бы не в его собственных руках — она принадлежала предкам и только через них получала реальное осуществление.

Старшего сына называли чжун-цзы, что буквально означает «сын могилы», т. е. сын, на которого возлагалась обязанность совершать жертвоприношения на могиле отца.

Ну а как быть с душами тех усопших, у которых не осталось детей и близких? Ведь они, блуждая без присмотра, страдая от голода и холода, могут разгневаться и причинить людям большой вред. В некоторых районах Южного Китая для таких неприкаянных душ буддийские монахи выставляли столы с угощением. Прорицатели заранее определяли время прибытия духов. В нужный момент мелодичный колокольный звон ублажал блуждающих, бездомных духов, приглашенных отведать принесенной пищи.

Строго соблюдая сложный ритуал почитания душ предков, потомки рассчитывали на их помощь в самых различных земных делах. Обычно покойников просили продлить жизнь членов семьи, дать счастье и благополучие всему роду и т. п.

Такой обычай, как жертвоприношения, зафиксирован в Китае и в наши дни. 18 января 1982 г. газета «Чжунго нун минь бао» писала, что в провинции Сычуань одна женщина принесла в жертву духам трех своих детей, а в одной из коммун Гуанси-Чжуанского автономного района на поминках по умершим родственникам было убито 120 буйволов.

Душа усопшего по-разному могла влиять на судьбы живых родственников. Как это иногда воспринималось, можно видеть из приводимого ниже рассказа.

В провинции Шаньдун жил некий Чжоу. Он с особым почтением относился к своей матери. Однажды у нее на ноге появился большой нарыв, до того болезненный, что невозможно было терпеть. И днем и ночью несчастная женщина плакала и стонала. Сын предлагал ей разнообразные угощения и приносил всякие лекарства. Он так заботился о матери, что сам забывал о сне и еде.

Прошло несколько месяцев, а матери все не становилось легче. Чжоу совсем потерял голову. Однажды он увидел во сне покойного отца. Отец сказал ему: «Мать больна. Хорошо, что ты так заботливо ухаживаешь за ней. Только если не смажешь ее рану человеческим жиром, она не выздоровеет. Ты напрасно беспокоишься и страдаешь».

Чжоу проснулся и удивленный встал с постели. Затем он взял острый нож и отрезал на своем теле кусок мяса. Особой боли Чжоу не почувствовал. Тотчас же он наложил себе на рану полотняную повязку. Кровь не текла. Потом Чжоу поджарил свое мясо, вытопил из него жир и смазал больное место у матери. Боль в ноге мгновенно прекратилась. Мать радостно спросила: «Что это за лекарство, которое так хорошо помогает?» Чжоу не сказал правды, чтобы не волновать мать. Она вскоре выздоровела. Чжоу обычно закрывал пораненное место, так что даже его жена ничего не замечала. От раны в боку остался лишь большой шрам величиной с ладонь. Когда жена настойчиво стала спрашивать, что это за шрам, Чжоу все ей рассказал.