Китай: страницы прошлого
Шрифт:
«Описывая мое детство, — писал император Пу И, — нельзя не упомянуть евнухов. Они присутствовали, когда я ел, одевался и спал, сопровождали меня в играх и на занятиях, рассказывали мне истории, получали от меня награды и наказания. Если другим запрещалось находиться при мне, то евнухам это вменялось в обязанность. Они были моими главными компаньонами в детстве, моими рабами и моими первыми учителями».
По установившимся обычаям, император, кроме «главной жены», имел еще двух «второстепенных». «Главная жена» занимала среднюю часть дворца, ее так и называли: «императрица Среднего дворца». Восточные апартаменты считались почетнее западных, поэтому вторая жена жила в восточной части дворца и ее называли «императрицей Восточного дворца», а третья — занимала
Кроме законных трех жен, император имел много наложниц, которые делились на несколько рангов. Императорская наложница первого ранга называлась хуан гуй-фэй, второго ранга — гуйфэй, третьего — фэй, четвертого — бинь, пятого — гуйжэнь.
Состав императорского гарема периодически обновлялся. Во времена династии Цин каждые три года во дворце происходили своего рода смотрины, на которые высокопоставленные чиновники обязаны были приводить своих дочерей в возрасте от 12 до 16 лет. Из их числа и пополнялся императорский гарем. Избранницы находились там примерно до двадцатилетнего возраста, после чего, если они оказывались бездетными, их «всемилостиво увольняли».
Наложницы жили в специальных помещениях, за ними строго надзирали евнухи. За нарушение установленных правил девушки выдворялись из императорского дворца. Так, в 1895 г. в «Пекинском правительственном вестнике» было опубликовано следующее сообщение:
«Мне, императору, благоугодно было сообщить всемилостивейшей императрице-регентше следующее мое распоряжение. Двор наш строго блюдет исконные семейные традиции. Придворному гарему запрещено вмешиваться в государственные дела. Наложницы второго ранга Цыфэнь и Чжэшань отступили от правил скромности. Они предались роскоши и постоянно докучали императору просьбами и желаниями. Это не должно продолжаться. Если не предостеречь их, то можно опасаться, что императора будут со всех сторон осаждать просьбами и интригами, которые будут служить только лестницей для всяких обманов. Поэтому наложниц Цыфэнь и Чжэшань надлежит разжаловать, о чем и доводится до всеобщего сведения. Отныне во дворце воцарится мир и спокойствие. Да будет так».
Наложница не всегда разделяла ложе императора: она вообще могла оставаться на положении служанки у членов императорской семьи, но в этом случае обязана была соблюдать девственность. Вот почему многие отцы состоятельных маньчжурских семей неохотно отдавали своих дочерей в императорский гарем: за пределами императорских дворцов они могли выйти замуж и быть счастливыми матерями, а в гареме императоров им грозила участь старых дев. Когда император умирал, жены его не имели права вновь выходить замуж или возвращаться к своим родителям.
Наложницы, не удостоенные внимания императора, жили в уединенных местах на положении монашек. Любопытно, что в 1924 г., когда бывшего маньчжурского императора Пу И изгнали из Пекина, в забытом уголке дворца были обнаружены три старые женщины, когда-то считавшиеся императорскими наложницами.
Все окружавшие императора стремились изобразить его человеком, который денно и нощно только тем и занят, что думает о благосостоянии своих подданных. Нужно ли говорить, что на самом деле Сына неба не интересовала жизнь народа, о ней он знал только по докладам чиновников.
И хотя конфуцианцы призывали правителей вести скромный образ жизни, призывы их не достигали цели: императоры и их приближенные жили в сказочной роскоши и отличались крайней расточительностью. К императорскому столу каждый день подавали около ста основных блюд. Только в меню утреннего завтрака входило более двадцати перемен: жареная курица с грибами, утка в соусе, вырезка из курицы, говядина на пару, вареные потроха, филе из мяса с капустой на пару, тушеная баранина, баранина со шпинатом и соевым сыром на пару, мясо духовое с капустой на пару, филе
Пу И со слов близких так воспроизводил картину императорского обеда:
«Несколько десятков аккуратно одетых евнухов вереницей несли семь столов разного размера, десятки красных лакированных коробок с нарисованными на них золотыми драконами. Процессия быстро направлялась к палате Янсиньдянь. Пришедшие евнухи передавали принесенные яства молодым евнухам в белых нарукавниках, которые расставляли пищу в Восточном зале. Обычно накрывались два стола с главными блюдами; третий стол с китайским самоваром ставился зимой. Кроме того, стояли три стола со сдобой, рисом и кашами. На отдельном столике подавались соленые овощи. Посуда была из желтого фарфора, расписанного драконами и надписями: „Десять тысяч лет долголетия“. Зимой пользовались серебряной посудой, которую ставили в фарфоровые чашки с горячей водой. На каждом блюдце или в каждой чашке лежала серебряная пластинка, с помощью которой проверялось, не отравлена ли пища. Для этой же цели перед подачей любого блюда его сначала пробовал евнух. Это называлось „пробованием яств“. Затем эти блюда расставлялись на столах, и младший евнух, перед тем как мне сесть за стол, объявлял: „Снять крышки!“ Четыре или пять младших евнухов тут же снимали серебряные крышки, которыми покрывались блюда, клали их в большие коробки и уносили. Наступала моя очередь „принимать яства“».
Не стесняли себя владыки Поднебесной и в одежде. Пу И вспоминал: «Я всегда надевал что-нибудь новое. Согласно записям, в один месяц мне сшили одиннадцать халатов на меху, шесть парадных халатов, две меховые жилетки и тридцать пар теплых курток и брюк. Одних только обычных халатов я менял двадцать восемь в год, начиная с халата, подбитого черным и белым мехом, и кончая собольей курткой».
Следуя традициям древних китайских правителей, маньчжурские императоры сочиняли различные моральные наставления. Так, император Шуаньчжи в 1652 г. обнародовал «шесть правил морального поведения», которые в чисто конфуцианском духе предписывали каждому выполнять сыновние обязанности, почитать и уважать старших и вышестоящих и т. д.
Традиции предписывали Сыну неба писать стихи. Император Цяньлун, вступивший на престол в 1736 г., был особенно страстным любителем литературы. Он увлекался поэзией, написал много стихотворений и пьес, правда, довольно банальных. Само собой разумеется, что никто из подданных не мог сказать правду о художественной ценности его писаний.
Важным национальным праздником считался день рождения императора. В этот день принцы императорской крови, сановники, высшие гражданские и военные чины, а также иностранные послы приглашались в просторный церемониальный зал дворца. Под звуки старинных музыкальных инструментов хор евнухов исполнял торжественный гимн. В это время по специальному сигналу, повторяемому девять раз, все присутствующие падали ниц и совершали девять земных поклонов перед императором. Так выражалось чувство благоговения перед Сыном неба.
В главных городах всех провинций имелись храмы долголетия, специально предназначенные для церемоний в честь дня рождения императора. Стены и обстановка в них были желтого цвета. В таких храмах собирались гражданские и военные чины провинции и совершали земные поклоны, словно сам император находился перед ними.
Кончина властелина Поднебесной изображалась как национальное бедствие. Причем он никогда не «умирал», а лишь «превращался в небесного гостя». По древнему обычаю, при объявлении национального траура подданные императора могли даже умертвить себя вместе со своими сыновьями, выразив тем самым безграничную верность государю.