Китайская головоломка
Шрифт:
Дальнейшие события показали, что авторы комментария в «Чайна ньюс аналисис» сумели «нащупать» подтекст «удивительной речи» Линь Бяо в мае 1966 года, когда маховик «культурной революции» еще только начинал двигаться. Подтекст же сводился к следующему: «Лесной барс», как минимум, не одобрял идеи Мао с проведением «культурной революции», но говорить об этом открыто не решался. Он всего лишь напомнил о том, что видит в ней очередное звено в непрерывающейся с древнейших времен цепи кровавой борьбы за власть, жестокой междоусобицы, заполнившей до краев всю историю Поднебесной. Возможность же покончить с этой губительной для китайского народа традицией он видел в том, чтобы, опираясь на «винтовку, которая рождает власть», на армию, перехватить эту самую власть у «великого кормчего», обещавшего стране нескончаемую «классовую борьбу» и рецидивы «культурной революции» через каждые 5–7 лет. «Перехватить» мирно, в образе «самого верного ученика»
Вместе с Линь Бяо с нее исчезли четыре члена Политбюро, его сторонники, Хуан Юншэн, начальник Генерального штаба НОАК, У Фасянь, командующий ВВС Китая, Ли Цзопэн, политический комиссар BMС и Цю Хуэйцзо, начальник Управления тыла НОАК. А за ними многие и многие рангом пониже. Не только армия, но и вся страна переживала шок. Как уже упоминалось, даже Дэн Сяопин был настолько ошеломлен смертью «наследника», что не решился сообщить об этом вслух своим домочадцам. О том, что творилось в Китае в связи с «исчезновением» Линь Бяо, меньше других был осведомлен посол в Улан-Баторе Сюй Вэньи, который непосредственно решал на месте, во взаимодействии с монгольской стороной, вопросы, связанные с катастрофой «Трайдента». Пекин не посчитал нужным как-то проинформировать его, подсказать, как ему следует вести себя с учетом подоплеки случившегося. Послу оставалось лишь полагаться на интуицию и личный дипломатический опыт. «Картина места происшествия, — пишет он в своих воспоминаниях, — укрепляла во мне ощущение, что проблема — крупная и сложная. Я сказал себе, что при решении задач ликвидации последствий инцидента нужно проявлять осторожность, внимательность и взвешивать все по многу раз».
Понять посла нетрудно. Ведь «в трупе номер 5 был опознан Линь Бяо, в трупе номер 8 — его жена Е Цюнь, труп номер 2 — Линь Лиго, сын Линь Бяо. Среди вещей, принадлежавших погибшим, был обнаружен пропуск номер 002 в военно-воздушную академию на имя Линь Лиго», — свидетельствует Сюй Вэньи.
Кроме того, был опознан шофер Линь Бяо и три члена экипажа. Их установили по одежде и документам.
Обращало на себя внимание то обстоятельство, пишет посол, что тела были изуродованы не так сильно, как это случается при авиационных катастрофах. Похоже было, что никто из пассажиров «Трайдента» не собирался умирать. Они готовились к экстренной посадке с возможными повреждениями шасси самолета, поскольку садился он не на бетонную полосу аэродрома, а на грунт. Ни у кого из пассажиров на руках не было часов. Все они были без обуви. Складывалось впечатление, что еще до посадки они сделали все, чтобы избежать возможных ранений при приземлении. Самолет производил экстренную посадку по неизвестным причинам, люди на борту готовились к ней, но во время касания земли самолет потерял устойчивость, произошло возгорание из-за удара правого крыла о землю.
…Судьба трупов решилась достаточно быстро. Представители МВД Монголии объяснили китайским дипломатам, что у них нет традиции кремации, что тела можно лишь предать земле. Но для этого нужно выбрать подходящее место. По монгольскому обычаю, могила должна быть на возвышении, с тем чтобы «умерший мог с утра до вечера видеть солнце». Китайцы согласились с этим и, в свою очередь, предложили установить на месте захоронения вертикальный знак с надписью «Могила девяти товарищей, погибших 13 сентября 1971 года на самолете китайской авиакомпании», а ниже указать: «От посольства КНР в Монголии». Кроме того, было предложено положить на могилу обломок самолета, например крыло, на котором значилось «Китайская авиакомпания».
16 сентября в 10 часов утра девять белых гробов были поставлены рядом с трупами. Китайские дипломаты вновь сфотографировали их. Затем монгольские солдаты понесли гробы с телами погибших к могиле длиной 10 метров, шириной 3 и глубиной 1,5 метра, вырытой на возвышенности.
По монгольскому обычаю, умершего накрывают красной и черной материей. Но машина, на которой доставили эту материю, опоздала к началу церемонии. Тогда монголы предложили накрыть материей уже закрытые гробы. Сюй Вэньи согласился и поблагодарил монгольских представителей за «дружеское участие» в похоронах. В своих мемуарах он подчеркивает, что монголы во всем соблюдали дипломатический этикет и вежливость.
…Когда девять гробов были опущены в могилу, пишет он, я с монгольскими представителями бросил на них несколько горстей земли. То же самое повторили остальные сотрудники китайского посольства. Поставить же на могиле крыло самолета не получилось — его не удалось сдвинуть с места, настолько глубоко оно вонзилось в землю. Ограничились тем, что на могильный холм водрузили часть двигателя».
«После завершения всех мероприятий, — вспоминает Сюй Вэньи, — я, а также товарищи Сунь, Шэнь и Ван трижды поклонились могиле, чтобы выразить наше соболезнование. Позже каждый из нас, вспоминая об этом, чувствовал, насколько смехотворны были наши действия в этот момент. Но в те годы мы находились вдали от родины, не знали подлинной подоплеки событий и по-другому не могли себя вести. Надеюсь, что меня не будут осуждать за это».
Истинный сын Чжунхуа
Родившиеся в год Собаки верны, честны, внушают доверие, умеют хранить тайну. Не забывают о личных интересах, и хотя не стремятся к богатству, но всегда материально обеспечены. Способны быть расчетливыми и малообщительными. На все смотрят критически, обладают острым умом, всегда стоят на страже справедливости, начатое дело доводят до конца.
Сердечный и добрый, обладает неутомимой активностью, его ораторское искусство привлекает людей. Обладает живым литературным стилем, глубоко разбирается в вопросах теории. Его можно считать полностью пролетаризировавшимся. Сравнительно хорошо владеет английским языком, читает книги и газеты на французском и немецком языках. Является одним из основателей настоящего отделения союза. Избран членом Исполнительного комитета отделения союза третьего созыва. Мужественно переносит лишения, в работе всегда добивается успеха.
Из характеристики, данной Чжоу Эньлаю Исполкомом европейского отделения Коммунистического союза китайской молодежи в связи с его возвращением из Франции на родину в июле 1924 года.
…Чжоу Эньлай родился 5 марта 1898 года в древнем городе Хуайань, провинции Цзянсу, в семье обедневшего шэньши. Его отец, чиновник провинциального финансового управления, рано овдовев, отдал девятилетнего сына на воспитание своему бездетному брату, проживавшему в том же Хуайани. А год спустя мальчика взял к себе старший брат отца, офицер полиции, служивший на северо-востоке Китая, в Маньчжурии, в городе Телин, а затем в Мукдене ныне Шэньян, где Чжоу Эньлай стал посещать начальную школу, организованную иностранными миссионерами. Наряду с китайской классической литературой и конфуцианскими трактатами в школе изучали произведения Чарльза Дарвина, Жан-Жака Руссо и других европейских авторов. Кроме того, преподавали английский язык. Там же, в школе, юноша приобщился к чтению антиманьчжурской патриотической публицистики. И как только в 1911 году началась Синьхайская революция, приведшая к свержению маньчжурской династии Цин, Чжоу Эньлай совершил свой первый патриотический поступок — остриг косу, этот навязанный маньчжурами символ лояльности цинскому трону.
В 1913 году дядя направил племянника на учебу в Тяньцзинь, в Нанькайскую среднюю школу, открытую на средства американских миссионеров. Четыре учебных года юноша провел в интернате, активно участвуя в жизни школьного коллектива. Играл в драматическом кружке, где выделялся своими актерскими способностями. Обнаружил и поэтический дар. Правда, его стихи были наполнены не лирикой, а откровенной политикой — разоблачением реакционной сущности правительства бэйянских, северных, милитаристов и призывами к объединению китайской нации, к демократизации общественной жизни, к воспитанию патриотических чувств. Наконец, возглавив школьный дискуссионный клуб, юный Чжоу показал себя не только умелым организатором, но и талантливым полемистом.
Когда в январе 1915 года Япония предъявила Китаю ультиматум — так называемое «21 требование», нацеленное на колониальное порабощение страны, — Чжоу Эньлай незамедлительно организовал в школе ассоциацию «Уважать труд, жить коллективом», которая выступила против капитулянтской позиции китайского правительства, потребовала дать решительный отпор наглым требованиям Токио, призывала к претворению в жизнь демократических идей Сунь Ятсена.
Летом 1917 года Чжоу Эньлай с отличием окончил Нанькайскую среднюю школу и в сентябре того же года благодаря спонсорской помощи родителей одного из его школьных друзей отправился в Японию с целью получения высшего образования. Вначале он собирался поступить в университет Васэда, а затем в другой — Ниппон. Но с учебой у него явно не клеилось. Его тянуло к японской социалистической литературе, а также к европейским революционным изданиям. Он знакомится с японским переводом «Капитала» К. Маркса, с публикациями о революционных событиях в России, горячо приветствует победу Октябрьской революции, гневно осуждает интервенционистскую политику Токио. Активно включается в общественно-политическую деятельность китайских студентов в Японии. Участвует в акциях протеста против намерений японского правительства добиться от Пекина посылки китайских войск в Сибирь и на Дальний Восток для участия в интервенции против Советской России.