Китайская роза
Шрифт:
Он остановил шествие и представился доктором. Разговор продолжался через европейского переводчика.
— Ваш сын уже пришел в себя, — произнес доктор, обращаясь к мужчине с бородкой. — Мы ждали вас.
— Хорошо. — сказал мужчина с бородкой. — Немедленно проведите меня к сыну. Я хочу его видеть. Все формальности потом.
Доктор кивнул в знак согласия и все последовали за ним, поднявшись на второй этаж, где в коридорах уже не было больных и не было разбросанных сумок по углам, атмосфера была более спокойной. По коридорам иногда проходили санитары. У окон располагались несколько цветов в вазонах.
— Вы не волнуйтесь, — сказал доктор, — ему уже намного лучше.
Неожиданно распахнулась одна из дверей и в коридоре появился Эрик. Выйдя из палаты, он заметил группу людей, сопровождающих доктора. Когда шествие подошло ближе, он сразу же узнал среди приближающейся группы отца Вильяма — Джеймса Брауна. Заметив Эрика, Браун, ускорив шаг, подошел к нему и дружески пожал ему руку.
— Спасибо, Эрик, за сына. — радостно произнес Джеймс.
Не дожидаясь пока доктор поможет ему, он сам дотронулся до ручки и приоткрыл дверь.
Вильям, приподнявшись, произнес:
— Отец!
— Вильям, мальчик мой! — преисполненный волнением и радостью, произнес Джеймс Браун.
Он подошел к кровати, присел на нее и горячо обнял сына. Его глаза немного увлажнились. Он держал своего сына в объятиях и не хотел отпускать, словно боялся, что вновь потеряет. Наконец, он выпрямился и протер морщинистые глаза. Кровать обступили и доктор что-то сказал переводчику.
— Ему необходим воздух, в палате слишком много людей. — сказал доктор.
Телохранитель и еще несколько человек покинули палату и ждали снаружи.
— Все необходимые процедуры мы ему сделали. — произнес доктор. — Сейчас он начал восстанавливаться. Ему нужен покой и чистый воздух.
Переводчик перевел эти слова для отца Вильяма.
— Я прошу оставить нас с сыном. — сказал неожиданно Джеймс Браун. — Я с вами еще поговорю в кабинете, — сказал он, обращаясь к доктору.
Доктор учтиво качнул головой и вместе с переводчиком вышел в коридор.
Отец смотрел на сына с неистовым желанием обнять его и расцеловать. Он взял Вильяма за плечи.
— Как же я рад, Вильям. У тебя хороший друг, — произнес отец.
— Я знаю, папа, — нежно мягким голосом сказал Вильям. — Как мама?
— Мама, узнав, что произошло с тобой, чуть не попала в больницу. Если бы не ее забота о твоем младшем брате — Оскаре… — он тяжело вздохнул. — Мама очень переживает и не находит себе места. Как только Эрик позвонил мне, что ты найден, я сразу же сообщил эту новость ей. А теперь, глядя на живого и невредимого старшего сына, я сообщу ей эту радостную весть и ее сердце вновь оживет и печаль отступит… — сказал отец, вытирая слезу, появившуюся у него от родительских чувств, — Врачи разрешают тебе ходить?
— Я сегодня ходил. — Вильям откинул плед и опустил ноги на пол.
Отец остановил его рукой, пересев на стул, находящийся рядом с койкой.
— Не нужно. Успеешь показать. Ты страшно похудел, мальчик мой. Тебе нужны силы. Я уже разговаривал с доктором в Гонконге. Он рекомендовал небольшой санаторий в Сянфане. Здесь в Шияне условий необходимых нет, — он предпоследнее слово произнес отчетливо с интонацией важности. — В этой клинике черт знает какие условия. Мой сын не может здесь оставаться.
— Но, отец… — сказал Вильям, вспомнив о Розе. О том, что он до сих пор ничего о ней не знает. Его тревожили слова Эрика об услышанных выстрелах в горах. Но этого он не мог пока рассказать отцу, так как боялся, что этот рассказ не произведет на отца никакого впечатления, тем более, что Вильям и сам точно не знал дальнейшую судьбу той прекрасной зеленоглазой и рыжеволосой девушки, которой он дал имя Роза, и благодаря которой он жив.
— Никаких возражений, Вильям, — произнес отец уверенным и командным голосом, привыкший отдавать распоряжения и подсчитывать сложные математические и статистические расчеты, — так вот, я уже навел кое-какие справки по дороге сюда в Шиянь. Ты пробудешь здесь несколько дней, пока не окрепнешь для переезда. Затем машиной тебя довезут до лечебницы, а точнее — санатория. Санаторий находится между гор в окрестностях Сянфана. Я слышал лестные отзывы о нем. Там ты пробудешь до полного выздоровления, а затем на самолет, и в Гонконг, а оттуда в Лондон, домой.
— Я бы хотел… — неуверенно, слабым голосом произнес Вильям.
— Что, сынок? Только не говори, что ты еще хочешь побродить по этим диким горам. Нет. Хватит. Я не хочу тебя потерять вновь. Ты представить себе не можешь, что я испытал, когда мне сообщили, что мой сын пропал. Я хотел поднять всю местную полицию…
— Нет, нет, папа, — произнес Вильям, тяжело вздохнув, и еще раз внимательно, оценивающим взглядом посмотрел на отца. — Понимаешь…
— Ну, говори. Не скрывай ничего.
— Да, я не скрываю. Ты понимаешь. Ну, в общем, я… Да, нет. Как бы тебе сказать, — он обдумывал каждое слово, которое хотел сказать отцу и никак не мог начать. Чувства переполняли его, а мысли путались, собираясь в сложный запутанный клубок.
— Ты кого-то встретил? — неожиданно спросил отец.
— Да, именно так. — с облегчением произнес Вильям, словно, кто-то невидимым действием разрезал клубок его мыслей.
— Это девушка. Я так и думал…
— Нет, нет. Дело не в этом. Понимаешь, своей жизнью я обязан одному человеку. А сейчас, моему спасителю, быть может… — он вновь засмущался. — Ну, в общем, мы расстались, и я не знаю, что с этим человеком произошло. Там, в горах был обвал… — произнес Вильям с легким волнением.
— Я знаю, мне Эрик рассказал. Ты не переживай и не бери близко к сердцу. Такое случается иногда, мы теряем своих друзей или близких нам людей, — он положил свою руку на колено сына. — Ты уже взрослый и должен понимать, что бы не произошло с твоим приятелем, даже если он спас тебе жизнь, а сейчас отдал свою, жизнь продолжается и тебе нужно жить дальше, и жить надо ради всех тех, кто еще жив и любит тебя, и верит тебе, в надежде, что ты будешь с ними. Если этот твой спаситель погиб там, в горах, отдав свою жизнь, то лишь для того, чтобы ты жил. Жизнь не заканчивается после смерти одного, она продолжается в памяти оставшихся, которые всегда будут помнить о нем.
— Я ничего о нем не знаю.
— Может быть, ты зря расстраиваешься и он жив.
— Да, да. Я надеюсь. — какая-то искра надежды появилась у Вильяма под воздействием уверенного голоса отца.
— Когда тебе станет легче, ты обязательно сам выяснишь судьбу этого человека. А если хочешь, то можешь Эрику поручить это дело. Он ведь твой друг.
— Да, пожалуй, я так и поступлю.
— Я думаю, что в Сянфане ты быстро встанешь на ноги и, пожалуйста, дай мне слово, что не будешь больше рисковать жизнью и не полезешь в эти опасные горы.