Китайский детонатор
Шрифт:
– Хорошая работа, командор, – сказал Хромов, имея в виду отнюдь не ту скорость, с которой англичанин опустошил свою флягу.
– Бонд, Джеймс Бонд, – сказал Дженкинс и захохотал.
Как бы ни был Хромов доволен минувшим вечером, он почувствовал настоящее облегчение, когда вышел из автомобиля.
Глава 8. «Чем я могу вам помочь?»
Освещенный фасад отеля «Пенинсула» напомнил Хромову здание Московского университета, только со снесенными башенками. От стен, ступеней и даже от мостовой веяло респектабельностью. Дженкинс предупредил, что это один из самых дорогих отелей Гонконга, но Хромов не собирался рыскать по задворкам в поисках какой-нибудь дешевой ночлежки. Не для того он стал истребителем, чтобы экономить каждую копейку.
Огромный вестибюль выглядел, как самый большой оперный театр в мире – без зрительских рядов, зато с множеством зелени, хотя, конечно, позолоты и сверкающего мрамора было несравненно больше. Театральность помещения усиливалась от обилия индусов в тюрбанах, суровых мусульман с женщинами в паранджах и рослых африканцев в расшитых рубахах. Между ними юркали странно одетые японцы с фотоаппаратами и видеокамерами. Несмотря на поздний час, в вестибюле царило оживление, как на вокзале.
Приблизившись к стойке, Хромов представился и услышал, что для него зарезервирован номер с видом на бухту Виктории.
– Триста долларов в сутки, мистер, – объявил портье.
Протянув ему паспорт и карточку, Хромов сказал, что остановится пока на пару дней.
Его ошибкой было то, что он снял шляпу. Взглянув на его бритый череп, портье нахмурился, присмотрелся к паспорту повнимательнее и сказал:
– Вы русский.
– Я мог бы оспорить это утверждение, но не буду, – ответил Хромов.
Портье насупился еще сильнее.
– Вам придется внести дополнительный залог, мистер. Пять тысяч гонконгских долларов, что составляет 400 долларов США. Эти деньги будут вам возвращены перед отъездом.
– Зачем залог?
– Вы русский. Таковы правила.
Вот, подумал Хромов, очень точно сказано. Для русских повсюду особые правила. Для так называемого цивилизованного мира мы неприкасаемые. Тем хуже для вас, господа.
– Можете снять деньги, – сказал он, а когда процедура регистрации завершилась, мысленно проломил портье череп и поинтересовался: – Я могу где-нибудь перекусить?
– О да, – ответил портье, – в главном баре готовят сэндвичи до полуночи. Подниметесь лифтом на верхний этаж, а там идите на звуки музыки.
Для начала Хромов решил осмотреть свои апартаменты. Приблизившись к лифтам, он обнаружил, что на стене висят экраны с изображением того, что в данный момент происходит в кабинах. Это было сделано не только в целях безопасности, но и для увеселения томящегося в ожидании народа. А может быть, подумал Хромов, по многочисленным просьбам любителей экстремального секса.
Поднявшись в номер, он полюбовался немного видом на бухту Виктории, проверил, как работает плазменный телевизор, убедился в наличии мини-бара и отправился ужинать. Лифт вознес его на самый верх, где он ступил на пушистую ковровую дорожку, проложенную во всю длину узкого коридора. Звуки азиатской мелодии подсказали ему, куда свернуть.
«Пенинсула» – шикарный отель, и бар на крыше полностью соответствовал общему имиджу, если не брать в расчет посетителей. Они словно явились сюда из второразрядной гостиницы, где проходил какой-нибудь симпозиум или конференция. В баре не смолкал гул голосов, прерываемый лишь звяканьем и смехом. Пахло алкоголем и женскими духами.
Рослая девица, двигавшаяся под плавную музыку слишком быстро и слишком активно, задалась целью обратить внимание всех присутствующих мужчин. Позади нее увивался какой-то старикашка в яркой рубахе, не сводивший глаз с ее ягодиц.
У стойки собралось несколько мужчин и седая дама, комментировавшая поведение девушки. Вдоль стен расположилось еще несколько человек, но один столик был свободен, и Хромов уселся за него. Тотчас появилась официантка, которая убрала пустые бокалы и обратилась к нему:
– Меня зовут Шу Ли. Чем я могу вам помочь?
Хромов попросил что-нибудь пожевать и двойную порцию скотча.
– И все?
Недоверие читалось в изгибе ее губ, во взгляде широко расставленных глаз и в том, что две верхние пуговицы ее блузки были расстегнуты. Хромов присмотрелся внимательнее. Он мог ошибаться, но официантка Шу Ли улыбалась ему чуточку призывнее, чем это принято даже в Гонконге.
– Пока да, – ответил он.
Она вернулась с бутербродами, выпивкой и круглым леденцом на палочке. Сомнений не осталось. Почти.
– Благодарю, – сказал Хромов, оставив леденец без внимания.
Шу Ли наклонилась над столом, убирая пепельницу, а заодно давая возможность полюбоваться расщелиной между своими грудями. Не одному только Хромову. Всем, кто сидел напротив.
– Что-нибудь еще? – осведомилась она, не торопясь распрямиться.
Хромов отпил виски.
– Мой номер девятьсот одиннадцать.
Она кивнула:
– Я освобождаюсь через полчаса.
Когда она удалилась, а Хромов впился зубами в бутерброд с рыбой, мужчина, сидевший за его спиной, повернулся к нему и произнес:
– Ну ты и счастливчик! Весь вечер все парни пытались подцепить эту цыпочку, и все без толку.
Хромов пожал плечами:
– Просто хороший одеколон, наверное.
– Как называется?
– Секрет фирмы, приятель.
Опустошив бокал, Хромов прикончил бутерброды и вернулся в свой номер. Ровно через полчаса в дверь тихонько постучали.
Хромов впустил Шу Ли в номер и закрыл за ней дверь.
– Проходи, – сказал он.
Она остановилась в центре комнаты и повернулась к нему лицом. Белый шелк резко контрастировал с ее эбонитовыми волосами и оливковой кожей.
– Привет, – сказала она, снимая блузку.
Хромов привлек ее к себе и повернул так, чтобы лучше видеть левое плечо. Затем сделал два шага назад, выключил свет и приблизился опять.
В темноте можно было увидеть, как флуоресцирует на плече Шу Ли татуировка в виде крохотной петли.