Китеж (сборник)

Азимов Айзек

Кордовир понял, что был прав. Существо, вышедшее из дыры, имело два хвоста. Оно было полностью покрыто металлом и кожей. А его цвет!.. Кордовир содрогнулся.

Существо было цвета только что ободранного мяса. Все отпрянули.

Существо стояло на металлической плите. Округлый предмет, венчавший существо, поворачивался туда-сюда, но тело не двигалось, чтобы придать смысл этому жесту. Наконец, существо подняло щупальца и издало странные звуки.

— Ты

думаешь, оно обладает даром речи? — тихо спросил Мишилл.

Из дыры вылезли еще трое, держа в щупальцах металлические палки. Существа издавали звуки, видимо переговариваясь между собой.

— Нет, они не люди, — твердо заявил Кордовир. — Следующий вопрос: нравственны ли они?

Одно существо сползло на землю по металлическому боку предмета и ступило на землю. Остальные опустили металлические палки. Это походило на какую-то непонятную церемонию.

— Могут ли такие уроды быть нравственными? — снова спросил Кордовир.

Его шкуру передернуло от отвращения. При ближайшем рассмотрении существа оказались еще безобразнее; такое не могло присниться и в страшном сне. Округлый предмет наверху вполне мог сойти за голову, но посередине этой головы вместо привычного ровного места торчал нарост с двумя круглыми впадинами по сторонам. Слева и справа виднелись две черные выпуклые шишки, а нижнюю половину головы — если это была голова — пересекал бледно-красный разрез. Кордовир предположил, что это рот.

Когда существа двигались, были заметны кости. Их движения скорее походили на обламывание веток, чем на плавные, волнообразные движения людей.

— Видит бог, — вздохнул Гилриг, мужчина средних лет, — нам следует убить их, избавив от мучений.

Остальные, похоже, испытывали те же чувства и двинулись вперед, но кто-то из молодых крикнул:

— Подождите! Давайте попробуем поговорить с ними! Мир огромен и многолик, говорил Кордовир! Может, они все-таки нравственные существа?

Кордовир призвал к немедленному истреблению, но его не послушались. Жители остановились и принялись обсуждать этот сложный вопрос.

Между тем Хум с обычной бравадой подтек к существу, стоявшему на земле.

— Привет, — сказал он.

Существо что-то ответило.

— Не понимаю. — Хум отступил назад.

Существо взмахнуло щупальцами — если это были щупальца — и показало на ближнее солнце. Затем вновь издало звук.

— Да, оно теплое, не правда ли? — весело воскликнул Хум.

Существо показало на землю и снова что-то сказало.

— У нас в этом году не особенно хороший урожай, — продолжал разговор Хум.

Существо указало на себя и издало новые звуки.

— Согласен, — сказал Хум. — Ты безобразно, как смертный грех.

Вскоре мужчины проголодались и уползли в деревню. Хум все стоял и слушал звуки, издаваемые для него существами. Кордовир ждал его невдалеке.

— Ты знаешь. — Хум присоединился к приятелю. — Я думаю, они хотят выучить наш язык. Или научить меня своему.

— Не делай этого! — предостерег Кордовир, чувствуя Туманный край Великого Зла.

— Я все-таки попробую, — не согласился Хум. Они

вместе поднялись по крутому склону в деревню.

В этот вечер Кордовир пошел в вагон к лишним женщинам и предложил, как того требовал закон нравственности и обычай, приглянувшейся молодой женщине царить двадцать пять дней в его доме. Она с благодарностью приняла его приглашение.

По дороге домой он повстречал Хума, идущего в загон.

— Только что убил жену, — сообщил Хум без всякой надобности: зачем бы иначе он шел к женскому запасу?

— Ты собираешься вернуться к существам? — спросил Кордовир.

— Наверное, — неопределенно ответил Хум. — Если не подвернется что-нибудь новенькое.

— Главное, выясни, — нравственны ли они?

— Ладно! — бросил Хум и заскользил дальше.

После ужина мужчины собрались у Гатеринга.

Все старики согласились, что пришельцы — нелюди. Кордовир горячо убеждал, что сам их внешний вид не допускает никакой человечности. Такие чудовища вряд ли могут иметь чувства добра и зла, а главное, представления об истине и моральных принципах.

Молодежь возражала, возможно, потому, что в последнее время не происходило ничего интересного. Указывали на то, что металлический предмет был продуктом разума, а разум предполагает наличие логики. А логика, естественно, подразумевает деление на черное и белое, на добро и зло.

Даже женский излишек спорил об этом в своем загоне.

Усталая, но довольная новой интересной темой, деревня отошла ко сну.

Последующие недели споры не утихали. Однако жизнь шла своим чередом. Утром женщины выходили собирать и готовить пищу, откладывали яйца. Яйца высиживали лишние женщины. Как обычно, на восемь яиц с женщинами приходилось одно с мужчиной. Через двадцать пять дней или немного раньше каждый мужчина убивал свою старую женщину и брал новую.

Изредка мужчины спускались к кораблю послушать, как Хум учится языку пришельцев, затем возвращались к обычным занятиям: блуждали по холмам и лесам в поисках нового.

Чудовища выходили из металлического предмета только тогда, когда появлялся Хум.

Через двадцать четыре дня после появления нелюдей Хум сообщил, что может немного общаться с ними.

— Они говорят, что пришли издалека, — рассказывал он вечером на собрании. — Они говорят, что двуполы, как и мы, и что они — люди, как и мы. Еще они сказали, есть причины их внешнего отличия от нас, но этой части объяснений я не понял.

— Если мы будем считать их людьми, — сказал Мишилл, — то должны верить: они говорят правду.

Все затряслись, соглашаясь с Мишиллом. Хум продолжал:

— Они говорят, что не хотят вмешиваться в нашу жизнь, но им было бы интересно понаблюдать за ней. Они хотят прийти в деревню.

— Пускай приходят, не вижу в этом ничего плохого! — воскликнул один из молодых.

— Нет, — вмешался Кордовир. — Вы впускаете Зло. Эти чудовища коварны. Думаю, они способны лгать.

Другие старики согласились с ним, но, когда от Кордовира потребовали доказательств его обвинений, он не смог их предъявить.