Клад и крест
Шрифт:
– Ты не гляди, Оксана, что Федька похож на недокормленного Кинг-Конга, – поддержал друга Родик. – Язык у него подвешен будь здоров. Ну, словно проповедник-сектант, честное слово! Всем втолковывает, что нервные клетки не восстанавливаются, и потому тот, кто хочет быть здоров, не должен ни на что внешнее реагировать. Не смотреть новости по интернету и телевизору, не читать газет, ну и все такое. Финансовый кризис в стране? Чепуха. Война в Сирии? Фигня. Не поступил после в школе в институт? До лампочки. Предки заболели? Это их проблемы. Ну, и так
– А зачем ему это надо? – удивилась Оксана.
– Как зачем? – хмыкнул Родик. – Фигвам привык верховодить в своих Знаменках. А вот в Петровском поначалу не получалось – одних кулаков на вражеской территории маловато. Тогда-то он и создал свою секту «пофигистов». Хитер бобер! Он и за тебя возьмется, это я точно говорю! Федька красивых девочек любит обхаживать…
Оксана нервно передернула плечами.
– Еще чего! Да меня от одного вида этого Фигвама просто тошнит! И от вашей деревни – тоже. Если бы не родичи, я бы сюда и шагу не сделала. Даже клуб и тот не работает! И как вы здесь живете?
Ребята насупились. В них взыграло чувство местного патриотизма.
– Ну, тогда и катись… – начал было грубо Тёма, но Антон успокаивающе положил ему руку на плечо.
– Ты не права, Оксана, – мягко произнес он. – Люди, они не только в Москве живут. И потом, наше Петровское – это вовсе не дыра на карте! Да это, если хочешь знать, самое интересное место если не на всем свете, то в Подмосковье это уж точно!
Тёма прилег на одеяло рядом с Родиком. «Румату понесло…» – подумал он и закрыл глаза, намереваясь подремать.
Действительно, у Антона была такая слабость – приступы красноречия. Но ведь у каждого есть свои недостатки, не правда ли? Тем более, что Антон был самым начитанным из всего АРТ и с четвертого класса с помощью отца, специалиста по компьютерам, научился входить в систему Интернет. С той поры Антон стал изображать из себя всезнайку, и порой становился совершенно несносным, хоть уши затыкай. Но Оксана доверчиво клюнула на брошенный ей крючок с наживкой.
– Так уж и самое интересное… – жестко усмехнулась она. – Что-то я пока ничего такого здесь не заметила. Деревня как деревня, я видала и получше. Поселок вашего института ИБИПа – тоже не бог весть что. Одни серые хрущевки-пятиэтажки, у нас в Москве такие давно уже сносят. Как постройки, уродующие лицо столицы. А из достопримечательностей я пока видела только старый особняк на том берегу реки, да запущенный до невозможности парк возле него. Я ничего не упустила?
– Кое-что упустила. А ну-ка посмотри вот туда!
Антон встал и указал рукой куда-то в сторону Знаменок. Оксана тоже встала и повернула голову, пытаясь понять, что же она могла не заметить там интересного.
– Да не туда ты смотришь, – досадливо нахмурился Антон.
Мальчик встал у нее за спиной и полуобнял за плечи – так, что у него сразу же бешено забилось сердце. Оксана, к его удивлению, не сбросила его руки с плеч, а послушно повернулась так, что теперь могла видеть весь правый берег Москва-реки.
– Видишь во-он тот холмик за пляжем? – неровным от волнения голосом промолвил Антон. – Лет двадцать назад там проводили раскопки московские археологи. И знаешь, что они там нашли?
– Неужели, останки Трои? – ехидно осведомилась девочка.
– Нет, конечно. Кое-что подревнее. Там находилась неолитическая стоянка древних людей!
– Что, что?
– Ну, неолит – это так называемый новокаменный век. С тех пор прошло три тысячи лет, сечешь? Ученые раскопали в том холме кремниевые наконечники копий и стрел, костяной гарпун, глиняную посуду…
Оксана повернулась и устремила на Антона свои чудесные синие глаза.
– А ты не врешь?
– Да что б мне сдохнуть! – воскликнул Антон. К его изумлению, на лице девочки промелькнула гримаса боли. Она отвернулась и посмотрела на противоположный берег реки, высокий и обрывистый. К самому его краю вплотную подходили ограды деревенских домов Петровского.
– Древняя стоянка охотников – это, конечно, интересно. Но при чем здесь ваша деревня? Она-то, надеюсь, появилась на свет не три тысячи лет назад?
Антона немного задел насмешливый тон девочки.
– Нет. Петровскому около пятисот лет, не больше.
– А-а… То-то я вижу, что здесь жуткая пылища! А это, оказывается, не простая грязь, а пыль веков…
Тёма открыл глаза и злобно уставился на Оксану.
– Хватит, поговорили! – воскликнул он. – Свободна. Ишь какая язва нашлась… Пыль ей наша, понимаете, не нравится! Да у нас в Петровском пыли раз в сто меньше, чем в вашей драгоценной Москве! А воздух в лесу такой, что закачаешься. И вообще, катилась бы ты…
Оксана обиженно вздернула нос и, резко повернувшись, пошла вдоль берега к своему надувному матрасу, одиноко лежавшему среди густой травы.
– Вот так-то, Дон Жуан несчастный – хохотнул Тёма, глядя на расстроенного Антона. – Распушил хвост, как павлин, а толку-то? Ты бы еще ей про поджог старой школы рассказал! Эта зазнайка вообще-то права – нет в нашем Петровском ничего особенного. Подумаешь, стоянка древнего человека… Маловато будет!
– А как насчет подземного хода? – ощетинился Антон.
Двое друзей удивленно уставились на него.
– Отец мне как-то рассказывал про него, – пояснил Антон. – Мол, когда они с матерью переехали в Петровское лет тридцать назад, то однажды пошли купаться на ту сторону реки, на маленький пляж, что находится на берегу прямо под голицынской усадьбой. И там, на склоне обрыва, они увидели что-то вроде каменной арки, уходящей под землю.
– Что-то не видел я там никакой арки, – засомневался Тёма. – Мы с отцом там, ддпод обрывом, несколько раз рыбу ловили. Ершей наловили килограммов пять! А когда я зацепил крючок за корягу, то полез в воду и здорово распорол ногу стекляшкой от разбитой бутылки. Стекла там еще больше, чем ершей! А вот никакого подземного хода я не видел.