Клад вечных странников

Арсеньева Елена

– Хренушки его обследуешь! – хмыкнул Виталя. – Там можно год бродить, по тем ходам и переходам.

– Ходам и переходам?

– Ну да, я же говорил. Ты что, решил, там один такой подвал, вроде как комната? Ну нет, это настоящие кротовые норы, а от них ведут еще ходы в разные стороны. Душно, темно, как у черта в заднице. А может, это и есть она самая, чертова задница, потому что, во-первых, воняет там совершенно страшно, так, что я тебе и передать не могу. Как в могильном склепе!

– А во-вторых?

– А во-вторых, жутко.

– Ну… – присвистнул Павел недоверчиво.

– Я тебе говорю! – стукнул себя в грудь Виталя. – Сам увидишь.

Мы ведь почему захоронку сделали сразу возле хода из первого подвала? Почему не потащились в глубину? Не смогли. Такое ощущение, что там затаились упыри какие-то и только и ждут, чтобы на тебя наброситься. Уж на что покойный Змей был хладнокровен, а и то весь взопрел со страху.

– Ты меня, конечно, извини, – насмешливо сказал Павел, – я от всего этого далекий человек, но книжки все-таки читаю и сериалы иногда смотрю, поэтому я вашего брата, криминальный элемент, себе несколько иначе представлял. Думал, это такие столбы, намертво вкопанные, не шевельнуть. А тут вы со Змеем… извини, конечно, я не хочу никого обидеть, но уж больно вы… мягкотелые, что ли, как бы это помягче изречь? А этот Бридзе, которого я ночью зрел, – это вообще нечто! Только увидел Сергея – и сразу с копыт!

– Слушай, а правда, что Серега ему буквально два слова сказал – и Бридзе сразу осадил назад?

– Натурально!

– Странновато, – задумчиво сказал Виталя. – С виду Серега человек абсолютно цивильный, к нашей братве отношения не имеет.

– Ты что, хочешь сказать… – изумленно покосился Павел. – Да ну, брось. Фольклорист, крыса библиотечная. Что там ловить криминалу, в нашей-то научке?

– Ну, не скажи, – задумчиво покачал головой Виталя. – Вон, Иринка, к примеру, работает в ценном фонде. А если фонд ценный, то и книжки там небось ценные есть.

– А ты откуда знаешь, где Иринка работает? – резко обернулся Павел, и Витале сделалось слегка не по себе от волчьего, диковатого блеска его светлых глаз.

– Да она ж про это сама говорила, еще вчера, когда я ее со станции вез… – пробормотал растерянно.

Павел остановился.

– Слушай, парень, у вас вчера было что-нибудь с ней или нет? – спросил, в задумчивости глядя на ближний куст, но Витале почему-то показалось, что Павел смотрит именно на него и более того – видит его насквозь.

Желание хвастливо ляпнуть что-нибудь разудалое мгновенно перегорело без следа, и он сказал искренне:

– Да я бы очень не прочь, но она, как кошка дикая, дралась. Хитрая девка, ушла прямо из рук! А тебе какая печаль?

– А такая, – ответил Павел, поворачиваясь к Витале и беря его за горловину пропотевшей майки. – Такая, что у меня насчет этой барышни очень серьезные планы, и ты, пожалуйста, к ней грабки не протягивай.

– По фене ботаешь? – хмыкнул Виталя, пытаясь перевести в шутку и эти вроде бы обычные слова, под которыми крылось что-то опасное, и этот напряженный взгляд Павла, и собственную, черт бы ее побрал, неведомо откуда взявшуюся дрожь в коленках… Хотя, с другой стороны, после такого кросса, какой он давал сегодня с утра, после такого потогонного труда и у слона задрожали бы коленки!

– Да сейчас по вашей фене полстраны ботает, к сожалению, – усмехнулся Павел. – Сам не знаю, откуда набрался.

– Это уж точно, – кивнул Виталя, постепенно приводя дыхание в норму. – Вот такусенькая пацанва, – он повел ладонью на вершок от земли, – а уже закурить просит и так матом кроет, когда откажешь, что даже я таких слов не знаю.

– И не говори, – сокрушенно вздохнул Павел,

снова становясь тем же симпатичным, сдержанным парнем, которым был всегда, однако Виталя прекрасно помнил, каким он был минуту назад, и не смог удержаться от того, чтобы не перевести стрелки возможного Павлова гнева с себя на кого-нибудь другого: – Кстати, насчет Иринки… Ты что, всех так предупреждаешь?

– Всех? – насторожился Павел. – В смысле?

– В смысле Петра с Серегой, – невинно пояснил Виталя, радуясь возможности отомстить что одному, что другому: Петру – за вчерашний удар под дых, а Сергею – за тот знаменитый финт с разворотом, результатом которого явилась встреча его правой кроссовки с Виталиным лбом. – Разве не видел, как они на девочку поглядывают?

– Видел… – пробормотал Павел. – Ну, Петр – он прост, как правда, вряд ли Иринку такой пинжак заинтересует, она девочка утонченная, а вот Серега, конечно, еще тот фрукт и овощ. Уж не знаю, каким это надо быть другом детства этому Бридзе, чтобы бандюга при виде него обо всем на свете забыл! Темная история!

– И не говори, – поддакнул Виталя. – Змей рассказывал, он буквально заикаться начал со страху.

– Истинный факт. Ста-ста-ста… То-то-то… – передразнил Павел с отвращением.

– А что такое «Ста-ста-ста, то-то-то»? – полюбопытствовал Виталя.

– А это Бридзе заблажил, когда Серегу увидел. «Ста-ста-ста, – говорит, – то-то-то…» А Серега ему: старый, мол, друг, Толмачев…

Виталя споткнулся. Мысль, вдруг вспыхнувшая в голове, была такой жуткой, что у него заплелись ноги.

– Ста-рый друг? То-лмачев? – повторил он, не слыша себя. – Ё-моё! Так вон оно что?! А я-то голову ломал, как ему этих киллеров удалось завернуть с полдороги… Слушай, слушай! – схватил он Павла за плечо. – Вот если бы ты, к примеру, был боевик и тебя послали на дело… А у нас, в нашем бизнесе, чтоб ты знал, приказы, как в армии, не обсуждают, но выполняют их от и до, иначе… – Он закатил глаза и резанул по горлу ребром ладони. – И вот тебе какое-то чмо говорит: поворачивай оглобли. Ты что, повернешь, если знаешь, что у тебя за спиной смерть стоит и в затылок дышит? Повернешь, ну скажи?

– Ни за что! – решительно ответил Павел. – Если, конечно, это самое чмо не будет моим прямым и непосредственным начальником.

– Вот! Вот! – вскричал Виталя – и вдруг осекся. Сглотнул нервно, потом прошептал, с трудом обретя голос: – Так ведь это значит… значит… Стас Торопов! Вот что это значит! Стас Торопов, а не старый, мол, друг, Толмачев!

– Стас Торопов? – удивленно повторил Павел. – А это что еще за фрукт?

– Да есть один такой, – буркнул Виталя, остывая и начиная постепенно соображать, что излишне распустил язык перед совершенно посторонним человеком. Разболтать первому, можно сказать, встречному такое о Психе… это ж натуральное самоубийство! А если Павел начнет трепаться? О черт, как бы заставить его замолчать?..

– Слушай, – задумчиво сказал Павел, – я как-то не очень понял, что ты имел в виду, но лучше помалкивай обо всем этом, а? Это ж только наши домыслы, Серегу мы совершенно не знаем. Пусть живет! Кончится вся эта катавасия – и разбежимся по своим дорогам. Меньше знаешь – лучше спишь, верно?

– Верно, – угрюмо буркнул Виталя. Несмотря на мудрые слова Павла, легче на душе не становилось.

– Эй, вроде пришли! – радостно вскрикнул Павел. – Ну, давай, веди в свой могильный склеп.

«В свой могильный склеп…» – повторил про себя Виталя, и дрожь прошла по его спине.