Клад вечных странников
Шрифт:
– Лисы бежали, – с торжеством сказала Маришка. – Видела б ты! Стая лисиц, представляешь? А потом зайцы – ну десяток, не меньше, правда, Сережа?
– Не меньше. Такое впечатление было, что здешний леший их в карты продул лешему заболотному и перегонял туда свой проигрыш.
Ирина покосилась на него. Или в самом деле фольклорист? Ну какой нормальный человек в наше время знает, что лешие иногда играют меж собой в карты и проигравший гонит выигравшему из своего леса всю живность?
– А может, их отрезало огнем? – внезапно посерьезнела Маришка. – Тогда не выйти.
– Нет, вряд ли, – покачал головой Петр. – Ветер-то стих, сами видите. Дымом все заволокло, это точно, а огонь… все-таки не торф горит, а сосняк. – Он покосился на Ирину, и та поняла, что Петр говорит именно для нее, только ее утешая. – Для сосняка ветер нужен.
– Вообще все это очень странно, – задумчиво произнес Сергей, и Ирина почувствовала на себе его взгляд.
Ее тут же бросило в жар: что, что кажется ему странным? Как она сидит, тщетно пытаясь выжать из себя хоть слезинку, – и не в силах сделать этого? Наверное, считает ее бесчувственной куклой? Но что он может знать о ней, что может понимать?!
– Странно, что еще вчера и даже ночью мы не ощущали никаких признаков пожара. Слегка запахло дымком только за полночь. И вдруг нанесло тако-ое… Я, конечно, по сравнению с тобой, Петр, в пожарах абсолютный нуль, однако прекрасно помню, что это такое, когда вокруг горят леса. Мне тоже приходилось бывать на Дальнем Востоке. Э-э… в фольклорной экспедиции. Как-то раз мы прочно застряли в одном селе, потому что начались лесные пожары. Был момент, даже думал, не выберемся! Тогда горело из-за суши, из-за молний…
– Из-за молний? – перебил Петр. – Это дикие пожары! Мы как-то в Забайкалье работали по молниям. Идет грозовой фронт, а следом мы летим на своем самолете. Только куда молния ударит – сразу пожар. Ну а мы тут как тут!
– Вроде бы никаких молний в непосредственной близости от нас вчера не ударяло, разве нет? – спросил Сергей.
– Ты что хочешь сказать? – насторожился Петр.
– Да ты и сам понимаешь, что я хочу сказать. Не мог, ну не мог пожар с севера так быстро к нам перелететь! Даже при самом сильном ветре.
– Думаешь, поджог?
– Вроде того.
– Гос-по-ди… – Маришка беспомощно оглянулась на старух. – Но кто?
– Грибники, туристы, да какая разница? – дернул Сергей плечом.
– Ну, если так!.. – возмущенно прошипел Петр. – Я бы очень хотел, чтобы нам попался тот, кто устроил всю эту катавасию!
– Это из области фантастики, – усмехнулся Сергей. – Он небось давно отсюда пятки смазал, сделав свое черное дело. И нам никогда не узнать, произошло это случайно или умышленно.
– Христос с тобой! – быстро перекрестилась баба Ксеня. – Это каким же нелюдем надо быть, чтобы умышленно… даже думать об этом не хочется!
– Не хлопочите вы о парнях, – пробормотал дед Никифор, доселе сидевший тихо, как тень, только исподлобья переводивший взгляд с лица на лицо. Когда его глаза встречались с глазами Ирины, у нее возникало странное ощущение: будто кто-то успокаивающе гладит по голове. – Выберутся – я это нюхом чую. Вот-вот появятся. Что один, что другой такие колья и мялья прошли… Оба выберутся!
– Пока я вижу только одного, – пробормотал Сергей, вдруг вскочив и метнувшись вперед, к тяжелому дымному занавесу, закрывавшему лес.
Петр, ахнув, ринулся следом, и только тогда Ирина разглядела высокую согбенную фигуру, неловким, заплетающимся шагом тащившуюся навстречу.
Маришка испуганно прихлопнула рот ладонью.
– Виталя… – выдавила сквозь растопыренные пальцы. – Один. А где же…
– Где Пашка? – спросил Петр, снимая с плеча Витали плоский, убористый деревянный ящичек. – Отстал, что ли?
– Ох, попить дайте! – прохрипел Виталя пересохшим горлом. – Все в горле прокоптилось.
– Что ж ты не напился, когда через речку шел? – спросил Петр, в то время как проворная баба Ксеня уже летела со стаканом и кринкой.
– Сдурел? – поглядел на него красными, воспаленными глазами Виталя. – Сырая вода, течет невесть откуда. Откуда я знаю, кто какие отходы промышленности в эту речку спустил?
– Да милый ты мой, ну какие тут отходы, какая промышленность? – ласково покачала головой баба Ксеня. – Тут у нас зайцы белкам лапти плетут, а медведь медовуху варит – вот и вся промышленность. Ничего, попей вот молочка холодненького, враз полегчает.
– А молоко кипяченое? – заботливо спросил Виталя, дрожащей рукою принимая стакан. – Потому что сырого я не пью, у меня кореш от сальмонеллеза чуть не помер, сырого напившись.
– Сдурел, внучоночек? – поинтересовалась баба Ксеня. – Кому сейчас время есть тебе молока кипятить? Да и не в обычае у нас. В погреб спустили – из погреба достали. Не хочешь – не пей. – И она потянула стакан из его руки.
– Впрочем, ладно. – Виталя припал к стакану. – Ох, холодненькое, как бы ангины не было… – пробормотал между жадными, громкими глотками. – И с чего оно такое ледяное, как из морозилки? По крайней мере, лягушек туда не напускали? А то на Украине, я знаю…
– Окстись, – брезгливо передернулась баба Ксеня. – Еще налить?
– Давайте! – кивнул Виталя, осушив стакан.
– Еще?
– Ага…
Все молча стояли вокруг и смотрели, как он пьет да пьет. Когда из кринки потекла последняя тоненькая струйка, а Виталя оглянулся в поисках добавки, Сергей положил ему руку на плечо:
– Хватит, а то пузо вспучит. Или вовсе лопнешь. Где Павел?
Виталя исподлобья повел глазами. У него были набрякшие веки, а белки покраснели и вспухли.