Кладбище богов
Шрифт:
Колесо повернулось таким образом, что голова оказалась левым ухом вверх. Прямо перед носом Лисина поставили большую железную банку, испачканную чем-то вроде смолы. Он неимоверно напрягся, не зная, с какой стороны ожидать боль.
«Опарыш» просунул в банку свою лягушачью лапу и что-то достал – какой-то скользкий комок размером с вишню.
Вслед за этим Лисин ощутил, что в его левое ухо что-то капнуло – вязкое и холодное. Оно поползло по ушному каналу все дальше и дальше, потом остановилось. Было не столько больно, сколько мерзко.
«Опарыш»
Теперь уже было больно. Сержант сначала крепился, но не выдержал и застонал. Боль усиливалась – уже казалось, что в ухе кто-то шурует кочергой. Сержант закричал, задергался, но колодка не пускала.
Через некоторое время боль пошла на убыль, однако общее самочувствие стало попросту жутким. Голова казалась набитой крошеным стеклом, в ушах свистело, перед глазами качалась розовая муть.
Убедившись, что пленник перестал дергаться, «опарыш» отбросил окровавленную тряпку, а трехпалый освободил сержанта из колодки, перетащив на пол рядом с Марго.
Лисин скорчился, судорожно схватился за голову руками. Он буквально чувствовал, что внутри черепа кто-то ползает, грызет мозги, рвет кровеносные сосуды. Впрочем, боли уже почти не было.
Их больше не трогали. Еще какое-то время Лисин висел между реальностью и забытьем, с ужасом прислушиваясь к ощущениям в голове. Потом он уснул, провалившись в душную бездну, наполненную кровью, страданием, плачем и воем миллионов несчастных душ.
Еще раньше отключилась Марго.
На второй день и сержант, и Марго чувствовали себя довольно сносно. Единственно – с головой у обоих явно было что-то не так.
– Все время какие-то голоса слышу, – пожаловалась Марго.
– Ты ударилась в машине, у тебя сотрясение и всякая такая овуляция, – объяснил Лисин, но вскоре и сам почувствовал, что в его черепе словно поселился цыганский табор. Даже думать было трудно, все время что-то мешало…
Их держали в тесной полутемной комнате с каменными стенами и крошечной щелью под потолком. Из обстановки – только деревянная бадья с характерным туалетным запахом – и влажная солома, застилающая пол.
– Не могу понять, что они с нами сделали, – сказала Марго. – Даже ни одной догадки.
– У тебя кровь в ухе засохла, – заметил Лисин.
– Да, у тебя тоже. Ты не видел, что они туда совали?
– Нет, просто какой-то кусок грязи. Черт его знает…
Час за часом становилось все хуже. Марго то ложилась на пол, сцепив на голове руки, то вскакивала и начинала ходить взад-вперед. Лисина это раздражало, ему тоже было плохо и хотелось бросаться на стены.
Им дали поесть – в щель под дверью просунули деревянный круг с чем-то черным и скользким. Сержант попробовал и сказал, что это похоже на протухшую селедку.
Прошел день, оба узника уже были близки к сумасшествию. С улицы почти не проникали звуки, разве что иногда где-то скрипела дверь. Марго в какой-то момент впала в истерику, начала кричать на Лисина и требовать, чтобы он что-нибудь сделал. Он не стал отвечать, просто лег к стене, отвернулся и закрыл уши.
Особенно сильно наваждение проявилось ночью. В тишине Лисину казалось, что сотни человек пытаются докричаться до него, вразнобой, мешая друг другу. Он волей-неволей вслушивался, пытаясь разобрать хоть что-то, но мистические голоса сливались в неразборчивый монотонный шум.
Пленники все же смогли уснуть, прижавшись друг к другу.
Мучение продолжалось еще два дня, сержант даже начал привыкать к шуму и беспорядку в мозгах, а затем к ним пришел посетитель. Вечером, когда света из узкого окна почти не было, за дверью раздались шаги и голоса.
Дверь открылась, из проема полился голубоватый свет. Его источник – стеклянный цилиндр с какой-то жидкостью – держал в своей лапе черепахообразный громила.
Вместе с ним пришел человек, закутанный в выцветший плащ с капюшоном. Он с любопытством и вниманием уставился на узников и некоторое время просто разглядывал их.
Потом они с громилой начали разговаривать довольно эмоционально, с выразительной мимикой и жестикуляцией.
Лисин и Марго смотрели на них с тревожным ожиданием, они не могли понять, что происходит…
Наконец смотрины окончились, дверь захлопнулась и стало темно.
– Я сошла с ума? – прозвучал голос Марго. – Или мне только кажется?
– Не знаю, – завороженно ответил сержант. – Но, похоже, и мне кажется то же самое…
– Подожди, дай я угадаю! Они торговались? Мужик хотел нас купить?
– Точно, – хрипло проронил сержант. – А еще он доказывал уроду, что ты стоишь вдвое дешевле, чем я…
– Потому что я слабая, а ему нужны работники! Я тоже это поняла!
– Ни фига себе! – Лисин сел на пол и невольно потрогал голову. – Мы теперь понимаем их язык, что ли?!
– Что они с нами сделали? – Казалось, эта сногсшибательная новость до смерти напугала Марго.
– Не знаю… Что-то сунули в ухо, в череп, какую-то овуляцию. Может, какой-то специальный перевод-чик…
– Такого не бывает, – упрямо затрясла головой Марго. – Здесь что-то не так.
– Не бывает… – Усмехнулся Лисин. – А бывает, что город за ночь оказывается в другом месте? А уроды, которых мы тут насмотрелись, – они бывают? Наверно, нам с тобой больше не стоит ничему удивляться. Надо привыкать.
– Не собираюсь я привыкать. И еще я не хочу, чтоб меня продавали, как корову. Надо что-то делать…
– Что, например?
– Для начала – надо тише разговаривать. Может быть, они тоже нас понимают.
Лисин хмыкнул. Через некоторое время он нащупал в темноте руку Марго и притянул к себе. Ее ладонь он положил себе на пояс.