Кладбище домашних животных (другой перевод)
Шрифт:
Мы еще поговорим об этом, может, даже сегодня вечером, и тогда ты поймешь кое-что, но сейчас хочу сказать, что ты держался молодцом. Я был в тебе уверен.
Джуд.
P.S. Норма не знает, про что я пишу — я ей что-то наврал, — и я хочу предупредить, чтобы ты и ей не говорил об этом. Многие лгут своим женам, но ты знаешь, что большинству при этом не в чем каяться перед Богом.
Так что заходи вечером, и тогда поговорим».
Луис стоял на верхней ступеньке перед крыльцом Крэндаллов — теперь пустым; удобная плетеная мебель была убрана до весны, — и думал о прочитанном. Не говорить Элли — он
«...и тогда поймешь кое-что».
Он подчеркнул эту строчку ногтем и впервые вернулся мысленно к тому, что они сделали прошлым вечером. Это всплыло в его памяти полуявью-полусном, чем-то, совершенным словно в наркотическом дурмане. Он мог припомнить валежник и странное свечение на болоте, и то, что там было гораздо теплее, но это было как разговор с врачем-анестезиологом во время действия наркоза.
«Многие лгут своим женам».
«И женам, и дочерям», — подумал Луис. Странно, Джуд как будто знал, что случится утром, и что он скажет по телефону.
Он медленно сложил записку и засунул ее обратно в конверт. Положив конверт в карман, он пересек дорогу.
25
Было около часа, когда Черч вернулся домой, словно кот из колыбельной. Луис был в этот момент в гараже, где он последние шесть недель трудился над сооружением полок; он хотел убрать все острые, ядовитые и горючие предметы из пределов досягаемости Гэджа. Он как раз попал молотком по пальцу, когда в гараж вошел Черч. Луис не уронил молоток, но сердце подпрыгнуло у него в груди, горячая проволока, казалось, вошла в желудок и моментально остыла там, как нить выключенной лампочки. Позже он подумал, что он будто дожидался возвращения Черча все утро; будто инстинктивно предчувствовал, но скрывал это знание в какой-то дальней части сознания с того момента, как закопал кота на старом индейском кладбище.
Он осторожно положил молоток, вынул изо рта ушибленный палец, подошел к Черчу и поднял его.
«Тяжелый, как живой, — подумал он с легким удивлением, — он весит столько же, сколько и раньше. В пакете он был тяжелее. Он был тяжелее, когда умер».
Сердце подпрыгнуло опять, еще сильнее — казалось, гараж на мгновение закачался.
Черч прижал уши и попытался вырваться. Луис вынес его на свет и стал разглядывать. Теперь его сердце прыгало не переставая.
Он осторожно потрогал шерсть на шее Черча, пытаясь обнаружить перелом. Там были обычные мускулы и жилы. Тогда он посмотрел на морду кота. То, что он увидел, заставило его опустить кота на траву и спрятать лицо в ладони. Теперь весь мир стремительно завертелся — он почувствовал нечто сродни сильному опьянению за миг до тошноты.
На морде Черча запеклась кровь, к длинным усам пристали кусочки зеленого пластика. От пакета.
«Мы еще поговорим об этом, и тогда ты поймешь кое-что».
О Господи, он понял уже больше, чем хотел бы.
«Ничего, еще немного, — подумал он, — и я дойду до остального в ближайшей психушке».
Он впустил Черча в дом, принес его синюю миску и открыл банку кошачьих консервов. Пока он вытряхивал серо-бурую массу в миску, Черч нетерпеливо мурлыкал и терся о ноги Луиса. От прикосновений кота Луиса бросало в дрожь, и он
Когда он поставил миску на пол, Черч бросился к ней, и Луис вдруг почувствовал, что от него пахнет сырой землей, словно комья ее запутались в шерсти.
Он стоял и смотрел, как кот ест. Он слышал его чавканье — чавкал ли он так раньше? Вполне возможно; Луис никогда не обращал внимания. Но это был неприятный звук. «Противный», — сказала бы Элли.
Луис повернулся и поднялся наверх. На последних ступеньках он уже почти бежал. Он разделся и покидал всю одежду в корзину, хотя переменил ее только утром. Он палил горячую ванну и влез в нее.
Пар обдал его и он почувствовал, как вода приятно освежает его усталые мускулы. В голове у него тоже прояснилось. К моменту, когда вода начала остывать, он снова был в форме.
«Кот вернулся, словно кот из колыбельной, чудесно».
Конечно, он просто ошибся. Разве он не подумал еще вчера, что Черч не слишком изранен для животного, сбитого машиной?
«Вспомни всех этих кошек и собак на дорогах, — подумал он, — раздавленных, с вылезшими кишками».
Теперь все было ясно. Черча ударила машина, и он потерял сознание. Они с Джудом отнесли его на старое индейское кладбище оглушенным, а не мертвым. Говорят же, что у кошки десять жизней! Хорошо, что он не успел сказать Элли! Она никогда не узнает, как близко к смерти был ее любимец.
«Но эта кровь из пасти... и как сильно у него была вывернута шея..».
Но он же врач, а не ветеринар — он мог и ошибиться. Лужайка Джуда на морозе — не самое удобное место для диагноза, да и света почти не было. И он был в перчатках. Потому и...
На стене ванной отразилась зловещая черная тень, похожая на голову маленького дракона или какой-то другой гадины; что-то коснулось его плеча. Луис молниеносно отпрянул, расплескав воду на коврик. Повернувшись, он увидел прямо перед собой мутные желто-зеленые глаза кота его дочери, сидящего на туалетном бачке.
Черч медленно покачивался взад-вперед, как пьяный. Луис следил за ним с ужасом, из его сжатых зубов готов был вырваться крик. Черч никогда не был таким, он никогда не качался, как змей, пытающийся загипнотизировать жертву — ни до того, как его кастрировали, ни после. В первый и последний раз он с надеждой подумал о том, что это другой кот, похожий на Черча, который просто забрел к нему в гараж, а настоящий Черч мирно лежит под курганом в лесах. Но цвет... и надорванное ухо... и сломанный коготь, который Элли прищемила дверью, когда Черч был еще котенком.
Это на самом деле был Черч.
— Иди отсюда, — сказал Луис хрипло.
Черч смотрел на него еще немного — Господи, и глаза у него теперь были другие, — а потом спрыгнул с бачка. Он приземлился не с обычной кошачьей ловкостью, а неуклюже, зацепив ванну, и потом, наконец, ушел.
«Оно, — подумал Луис, — не он: оно. Помни об этом».
Он вылез из ванны и быстро, нервно вытерся досуха. Он успел побриться и почти оделся, когда опять зазвонил телефон. Услышав этот звук, Луис отшатнулся, вскинув руки. Он медленно опустил их, ощущая, как колотится его сердце.