Кладбище звездных кораблей
Шрифт:
— Но он тебя любит, страшно ревнует.
— Не поверишь, но скажу: понимаю его, сочувствую всей душой, но… Гораздо сильнее тянет к тебе, хочется сильных чувств, огненных страстнй. Пусть даже только с моей стороны. Но спасибо и за то, что даёшь тобой попользоваться. Конечно, мне бы хотелось гораздо более сильных чувств с твоей стороны, даже остаться твоей женой навсегда… Или на столько, на сколько даст бог. — Женщина тихо рассмеялась: — Я помню о твоей симпатии к княжне, но она там, далеко от нас, а я — здесь. Предоставься такая возможность, то ты бы выбрал её, но очень вероятно, что такого выбора у тебя никогда не будет. И тебе придётся жить со мной. Мне приятна мысль, что я — весьма даже хороший вариант здесь, жить одному тебе будет куда хуже. На узелок придётся завязывать твоего дружка.
Тальяна рассмеялась и прижалась ко мне. Покрыла всего поцелуями.
— Терпи и радуйся тому, что ты имеешь…
Я промолчал, чувствуя немалую правоту её слов. Ничего другого не оставалось, как принять всё, что произошло.
Выспаться в эту ночь мне не удалось, Тальяна просто не позволила, она казалась неутомимой и временами даже очень страстной. Порой и я терял голову, испытывал грешное наслаждение, неизменно вспоминая её мужа… наверное, по факту — уже бывшего мужа. О нём я постоянно вспоминал.
На следующий день мы встретились в Восилем в спортивном зале. Он имел осунувшееся серое лицо. Несомненно, промучился всю ночь без сна, только по другой причине, чем мы с Тальяной. Отводил от меня глаза, чему я был только рад, вспоминая о своём обещании в отношении его жены и те ветвистые рога, что мы с ней ему наставили. Эта мысль не доставляла мне удовольствия.
Некоторые сослуживцы отпускали реплики насчёт первой брачной ночи, но большинство сдержали свои реплики, видя моё неудовольствие и реакцию на подобные слова Восиля.
С удовольствием включился в тренировки, истязая себя ими, как бы в наказание.
С особым удовольствием поучаствовал в преодолении ям с зелёной субстанцией в полной амуниции: в скафандре, с маской на голове, завернувшись в маск-халате, с надувным кругом на поясе и волоча за собой тяжёлый груз на поплавках. Шла подготовка к вылазке в Зейлим.
Перед самым обедом прибыл посланец от Ньюфиса, совсем молодой безусый парень. Он сообщил, что у того какие-то пропуски в данных обо мне, он желает их восполнить. Потому нужно срочно явиться в управу.
Пепино недовольно проворчал, пожав своими широкими плечами:
— Эх, этот бюрократ покоя не будет знать, пока не приведёт свою отчётность в порядок. Иди, побыстрей реши проблемку и возвращайся.
Ну, раз нужно, то нужно.
Пришлось идти.
На площади у дворца, а около него находилась управа, толпилось довольно немало людей. Мне показалось, что они исподтишка поглядывали на меня. Это я уловил своим обострённым подсознанием. Ну, конечно же, я герой дня, вчера побил могучего Бухлюца, заимел красавицу жену, отсюда и внимание. Теперь такого мне не избежать. Пожалел, что вышел на ринг. Вздохнул: «Много бы я дал, дабы такого не было. И я мог бы жить спокойно, мало кому известный…»
В ту минуту я ещё не подозревал, насколько был прав в подобных мыслях.
Едва я поднялся по трапу внутрь космобота, в котором располагалась управа, как оказался в окружении корсаров, взявших меня на прицел своих арбалётов. Другие держали длинные ножи и сабли.
Потребовали вытянуть перед собой руки, что я и сделал, и на них тут же оказались наручники. Потом на моих ногах повисли кандалы. Их тут же соединили цепью с наручниками. Словом я оказался в точно таком же положении, как после своего пленения. Отметил отработанность в навешивании пут, это они делали умело, быстро, имея прочный навык.
Затем в окружении почти десятка вооружённых корсаров меня повели к королю Мерзалю.
Мне стало ясно, что вызов к Ньюфису был ложным, им усыпили мои возможные подозрения. Что же тому послужило причиной? Этого я не знал даже предположительно. Нужно было немного подождать, скоро всё выяснится…
И вот я оказался в большом салоне астрокрейсера «Бентигер» и увидел восседающего на троне в пурпуровой мантии короля. Надо же, у него тоже мантия и тоже того же цвета, как у султана в Зейлиме. До того я видел его на телеэкране в рубке этого корабля, когда ввёл в заблуждение, заговорив от имени Хуана Бешеного.
Снова бросилась в глаза его внушительная комплекция и окладистая чёрная борода, над которой находился крупный нос и неприятные цепкие глаза, осматривающие меня с головы до ног, словно просвечивая.
— Герой дня, — пророкотал голос короля. — Что ж, герой, настоящий герой. Поверг лучшего из моих бойцов и заполучил в жёны очень лакомую красотку. Доволен?
— Чем я должен быть доволен? Вот этим? — я потряс своими оковами.
— Это нужный в отношении тебя атрибут, — заметил Мерзаль, — иначе тебя сюда не зазвать.
— Меня пригласили в управу, и я сразу же явился. Если бы пригласили сюда, то я бы пришёл и сюда.
— Не уверен. Ты действительно не понимаешь, почему ты здесь? Почему в таком виде?
— Нет, — замотал я головой, но в моё сознание начала просачивалась ужасающая правда. Оглашать её я не стал.
— Освежите его память, — приказал король.
Я ожидал удара или чего-то в этом роде, но вдруг засветился круговой экран и на нём я увидел самого себя в бою с рябым Бухлюцем. Не сразу понял, что вижу момент, когда я поднялся с пола после умелого апперкота соперника и, обуреваемый злостью, двинулся на него. Моё лицо показали крупным планом.
Изображение застыло и осталось лишь на половине экрана, а на оставшейся половине появилась иная арена. В одном из двух поединщиков я узнал самого себя, а мне противостоял Гондор. В моём последнем бою на Занбеси. Вот я встал перед противником… Глядя на изображение, припомнил, что тогда Гондор бросился на меня, а я ушёл чуть в сторону от выпада его сабли, перебросил свою в другую руку и нанёс смертельный укол в грудь…
За мгновение до этого было показано крупным планом моё лицо, и оно сразу же застыло напротив практически точно такого же моего изображения.