Кладоискатель и сокровище ас-Сабаха
Шрифт:
Успокоившись, я надел тесемку фонарика на голову и слез, опираясь на слегу. Вода сдавила болотники до середины бедер и остановилась. Это было очень хорошо. Это значило, что, стоя в ледяной жиже, я еще некоторое время останусь сухой. Другой хорошей новостью было то, что я чувствовал под собой камни. Надежное дно, когда ты стоишь в старом колодце вдалеке от человеческого жилья, радует больше, чем крепкий тыл в семейной жизни. – Давай ведро! – крикнул я.
Леша вытянул канат, привязал к нему ведро и опустил. Я был начеку и успел убрать голову.
Первым делом я переправил наверх лед и ветки, как самый неудобный сор. Колодец был давно нечищеный. Лет, наверное, сто. Прежде нас здесь кладоискателей не было.
Потом началось самое неприятное. Мы стали вычерпывать колодец.
Когда уровень воды упал до колен, я решил, что купание теперь уже все равно не повредит и окунулся по локти в жидкую грязь. Меня очень занимал предмет, торчавший по центру дна. Он был высотой до середины голени, от пинка не сдвигался, и я решил, что это камень. Только форма у него была какая-то странная.
Ощупав предмет под водой, я быстро понял, что имею дело с творением рук человеческих. – Самовар!
Леша не услышал. Стены гасили голос, если говоришь себе под ноги.
Я вытянул из жижи облепленный илом самовар. Он был тяжелый, полный воды. Я стер с него грязь и поначалу решил, что держу в руках блестящую латунь. Самовар был желтый. Он был золотой.
В свете фонарика разобраться с находкой было непросто. Я кликнул Есикова, куковавшего над дыркой в земле, снял ведро, привязал самовар за ручку и приказал тянуть. Небольшой, круглый, литров на пять—семь, он переломал бы мне кости, если б сорвался с веревки.
Покачиваясь, самовар устремился на свет божий, Леша ловко подхватил его у самого блока и проворно уволок в сторону от дыры. Я внимательно следил за манипуляциями компаньона. Уворачиваться в колодце было некуда.
Сверху раздалось приглушённое уханье Есикова. Должно быть, он выражал восторг. – Леша! – позвал я.
П одождал. Никакой реакции. – Леша, блядь! Ко мне пришло одиночество. – ЛЕША!!! – Да здесь я, – наконец отозвался Есиков. Остаться без веревки в колодце оказалось страшно тоскливо. Появление компаньона вдруг напомнило давным-давно виденные капиталистические фильмы о том, как любители легкой наживы бросают своих товарищей в беде, чтобы целиком завладеть богатством, а перед уходом глумятся над ними.
– Веревку давай. Палку к ней привяжи, я буду вылезать.
Подъем на поверхность оказался быстрее и удобнее спуска. Я выкарабкался, шатаясь под тяжестью наполненных водой болотных сапог.
– Ни фига себе, какое я обляпанное говном чудовище! – Только при свете дня я смог оценить, во что превратился на пути к преисподней.
Мы расхохотались.
– Давай смотреть, что мы там нашли. При ближайшем изучении самовар оказался всего лишь позолоченным, вдобавок у него отломилась внутренняя труба, но внешне он был совершенно целый. Носик был на месте, кран поворачивался. Трубу Леша припаял уже дома, и мы продали самовар Борису Михайловичу Маркову за неплохие деньги. В тот день, посменно отогреваясь у костра, мы достали из колодца сахарницу с серебряным ободком и ручкой, шесть фарфоровых чашек и одно чайное блюдце. Остальной сервиз дошел до нас в виде фрагментов керамики, не представляющих коммерческой ценности. Симпатичные чашки также ушли в салон «Галлус», в ту пору только начинающий набирать обороты.
Впоследствии мы с Лешей неоднократно навещали селище и еще кое-чем там поживились. Однажды я выцарапал гвоздем на новенькой алюминиевой ложке инициалы «Ал. Б.» и аккуратно припрятал под кирпичами на месте некопаной избы. Есиков ложку нашел и очень дорожил ею потом, считая, что вещь нашла владельца. Потом мы с Лешей нашли одиноко стоящую церковь, раскопали ее и по-настоящему озолотились. Моей ошибкой было доверить реализацию хабора [11] компаньону. Дурачка Есикова приняли опера и начали запугивать своими отработанными гестаповскими приемчиками. Вскоре он написал под диктовку явку с повинной. На основании его показаний следователь успешно пришил мне то, чего не было. От того, что было, я отвертелся, но срок за надругательство над могилой получил, а Леше дали год условно, учитывая его чистосердечное признание. Вот и доверяй после этого людям.
11
Добыча копателя (сленг).
– Ты о чем задумался, Ильюха? – оборвал мои мысли Слава.
– Да так, о ментах.
– А че о них думать? Будем смотреть телевизор.
– Телевизор? Зачем?!
– Будем криминальную хронику смотреть, – объяснил Слава, удивившись моей несообразительности. Он любил на зоне пялиться в дебилизатор, вероятно, рассчитывая отыскать там правду жизни. – Про наши сегодняшние дела обязательно покажут.
– Не исключено, – сказал я. – Только нам от этого что?
– Узнаем, что по этому поводу менты говорят.
– Что они могут сказать: бандитская разборка с зарубежными бизнесменами, по факту похищения заведено уголовное дело, бла-бла-бла, все дела. Что они могут сказать нового? Ты это слышал уже миллион раз.
– Ну, про нас-то новости мы еще не видели.
– И, дай Бог, не увидим! – содрогнулся я.
– Ладно, забей, – Слава отвесил нам по пятьдесят грамм.
Мы не стали пить, потому что к нам скользнул официант, любезно выставил тарелки с восхитительно пахнущим стейком и собрался было пожелать приятного аппетита, как я осведомился:
– Не подскажете, сегодня будут выступать «Mad Wheels»?
– В семь часиков начнут, – услужливо просветил официант, заботясь о щедрых чаевых. Очевидно, мы со Славой выглядели многообещающе. – Уже скоро. Музыканты приехали? – Да, конечно.
– Позовите Рикки, пожалуйста. Скажите, что его Илья приглашает.
– Одну минуточку! – расплылся в улыбке халдей и улизнул в подсобные помещения.
Мы воспользовались его отсутствием, в должной мере воздав почести Бахусу, и закусили.
– Сердце подсказывает мне скорое, близкое, плотное и долговременное общение с природой, – поделился я возникшими чувствами.
– Правильно, Ильюха, слушай сердце, оно не обманет, – кивнул Слава, и тут появился Рикки.
– Привет, решили навестить твою обитель, – я пожал жесткую руку ударника эстрадного труда. – Присаживайся. – Официант верно понял обстановку и принес третью рюмку. – Как поживает старый добрый рок-н-ролл?
– Рок-н-ролл жив! – привычно отреагировал Рикки, и мы выпили.
– Будешь играть? Мы как раз зашли послушать. – Водка меня что-то не вставляла сегодня, наверное, переволновался за день.