Кладоискатель и сокровище ас-Сабаха
Шрифт:
Я вернулся к Маринке, опустошенный событиями насыщенного дня.
– У нас новая машина. – Мы спустились во двор, чтобы осмотреть приобретение.
– А где старая?
– Обменял на новую.
– Как обменял? – удивилась Маринка.
– «Гольф» отдал, взял «витару», – я помахал в воздухе доверенностью. – Все просто, отдаешь одно, берешь другое.
– Разве так можно?! – Вот документ.
Маринка ничего не поняла, но, похоже, поверила. Обошла «судзуки-витару», осмотрела. Кокетливый джип ей не понравился.
– «Фольксваген» был лучше, – заявила она, когда мы поднялись домой.
– Это мещанские вкусы в тебе говорят, – ответствовал я.
– Надо исправляться. Пляжный джип – мечта всех плейбоев и классных телок. Будем ездить на нем в Зеленогорск, на залив купаться., На нудистском пляже все упадут, когда увидят.
– Что, правда? – впечатлилась Маринка.
– А то! – Лерка с ума сойдет...
– Только ее нам не хватало, – решительно пресек я поползновение Маринки поделиться радостью с подругой. – Давай без Леры обойдемся. Она все-таки не твоего круга человек, дорогая.
– Почему? – обиделась Маринка.
– Потому что она непроходимая дура, – бесстрастно пояснил я, – и очень активно тянет тебя вниз, к себе и ей подобным пустышкам.
– А может, и я такая же! – с вызовом заявила Маринка.
– Пока еще нет, дорогая, – кротко заметил я. – Пока еще нет.
Оставив Маринку кипеть праведным гневом на кухне, я прошел в комнату и устало опустился в кресло под водопадом искусственной зелени. Мне было не до дебатов с любимой. Я измотался. Меня сегодня дважды чуть не убили. Хотелось просто посидеть в тишине и ни о чем не думать.
Я вытянул руку и всмотрелся в перстень. Плоский изумруд манил в свои чарующие глубины. Я приблизил его к глазам и погрузился в недра волшебного зеркала. Там было хорошо. Там было радостно. Мир, который казался мне враждебным, на самом деле был полон приятного света и восторга.
Когда я вынырнул, то заметил, что прибавилось сил. Я больше не чувствовал себя пустым сосудом. Скакать от переизбытка энергии еще не хотелось, но настроение заметно улучшилось.
Вещи вождя давали их обладателю дополнительные возможности. Не исключено, что они продлевали жизнь. В прихожей я достал из куртки кинжал ас-Сабаха. Серебряные ножны заметно посветлели, должно быть, обтерлись на выступающих частях орнамента от постоянного ношения в кармане. С этим комплектом предметов мне лучше было не расставаться.
Я не удержался и вытащил кинжал. «Джихад» – извивалась гравировка на клинке. То было имя кинжала. Витая золотая нить огибала спиралью рукоятку. «Джамбия» – так, по словам Петровича, называлось это оружие на родине. У него были свои секреты, которые мне предстояло познать.
Отделкой золотой блистает мой кинжал;Клинок надежный, без порока;Булат его хранит таинственный закал, —Наследье бранного Востока.Услышав шорох за спиной, я обернулся.
– Это Лермонтов, – пояснил я Маринке.
– Это – Лермонтов? – презрительно переспросила она. – По-моему, это кривой нож.
– Что ты понимаешь в оружии, женщина! Эта джамбия – священная реликвия исмаилитов. У нее есть свое имя! За нее отдали жизни многие славные мужи. Сомневаюсь, что ты достойна даже смотреть на нее. Ступай на кухню и приготовь ужин, я проголодался!
Ошарашенная Маринка беспрекословно убралась на кухню. «Джихад» вернулся в ножны и перекочевал ко мне за пояс. Я прикрыл его одеждой, чтобы не вызывать глупых вопросов. Лучше, если кинжал все время будет при мне. Как говаривал Черный Абдулла: «Кинжал хорош для того, у кого он есть, и плохо, если его не окажется под рукой в нужное время».
Я не успел уйти из прихожей. В спину меня настиг вечерний звон. Проклятое средство привязи, активированное во время покупки «витары», дало о себе знать. Прежде чем звонильщик услышал пятый гудок, я обнаружился в эфире.
– Алло.
– Здравствуйте, Илья Игоревич, – голос де Мегиддельяра был грустен, но тверд.
– У меня есть к вам разговор.
– Слушаю. – Мне было все равно, что скажет испанец. Наверное, опять предложит заключить сделку.
– В нашей... э-э... фирме свершились нечестивые дела. Де Мегиддельяр надолго замолчал.
– Да-да, я слушаю. – Начало заставило навострить уши.
– Хорхе Эррара и три его подчиненных откололись от нас. Мне жаль, что так получилось с вами. Вы нанесли Эрраре оскорбление... э-э... я не смог его удержать. Между нами возник разлад... – признание давалось приору нелегко. – Эррара решил действовать самостоятельно. Я не могу заставить его подчиниться, потому что я не могу поставить об этом в известность Мадрид. Я не знаю, что делать, и поэтому решил обратиться к вам.
– И чем же я могу вам помочь? – с искренним интересом спросил я, рассчитывая дружеским тоном вывести испанца на чистую воду, если он затеял подвох.
– Я хотел бы вас предупредить. Эррара стал опасен. Он не просто опасен сам по себе. Он всту пил в переговоры с... э-э... сынами погибели, – на конец нашелся де Мегиддельяр.
Прослушивания телефонных переговоров старый рыцарь опасался вполне обоснованно. Взрыв офиса мог привлечь внимание Большого Брата. Сейчас с телефонами, особенно с сотовыми, спецслужбы не церемонятся.
– Под «сынами погибели» мы понимаем нашего общего врага? – спросил я, переходя в комнату, подальше от Маринкиных ушей.
– Да! Поэтому я не могу сообщить ордену о ТАКОМ предательстве. Это немыслимо. Я просто хочу предупредить вас, что теперь все возможно.
– Что именно «все»? – Я догадался, кто привел хашишинов в кафе «Хорс-мажор».
– Хорхе Эррара может знать больше, чем обычный человек. Он может получать совершенно необычные сведения. – Он что, экстрасенс?
– Это не так просто объяснить по телефону, – уклончиво ответил де Мегиддельяр. Я правильно понял его намек.
Смеркалось, когда я со Славой подъехал к «Аламосу». «Гольф», который мы оставили перед офисом, исчез, отогнали, наверное, это аварийное страшилище с глаз долой. На его месте стоял знакомый черный «мерседес» с номером 337. Офис пребывал в запустенье. Свет горел только в одном окне. Когда я позвонил, он погас. В петербургском филиале ордена Алькантара творилось что-то необычное. Нам открыл Хенаро Гарсия. Мельком осмотрел с головы до ног, улыбнулся, пропустил внутрь. В кабинете управляющего пахло изысканным парфюмом. Похоже, что приор проводил в офисе много времени. Окна были плотно закрыты жалюзи. Сеньор де Мегиддельяр встретил нас на пороге.