Клады Отечественной войны
Шрифт:
— Вот именно здесь и лежит тот старинный клад, — торжественно объявил мой проводник, щедро обводя рукой площадь размером примерно в половину квадратного километра.
Я, естественно, тут же поинтересовался, что предположительно находится в этом месте, и откуда, собственно говоря, ему про него известно. На что мне было уверенно заявлено, что сведения об этой тайне сохранялись в одной деревенской семье, предок которой видел, как отступающие французы закапывали на лугу какие-то ящики. Таким образом, сразу возникали два явных противоречия с содержанием основной легенды о солдате Иоахиме. Во-первых, становилось ясно, что данное захоронение осуществляли сами французы, а вовсе не наши солдаты. А во-вторых, в яму на лугу зарывались какие-то ящики, а вовсе не содержимое разбитых бочонков. Но делать было нечего, пришлось
Ещё раз тщательнейшим образом прочесав местность на правом берегу водоотводного канала, я перешёл на его левый берег. Ещё несколько проходов, и я вновь уткнулся в крохотное озерцо хорошо известной мне второй воронки. Получалось так, что именно сюда, и больше никуда, в далёком 1812 году были опущены таинственные ящики, и никакой связи между искомыми восемью бочонками и данной воронкой не было и быть не могло.
Следствие моё однозначно зашло в тупик. Там, где, по идее, мог быть закопан клад, там не было ни его самого, ни следов того, что он был выкопан ранее. А искать там, где его просто не могло быть по определению, было совершенно бессмысленно. Я вернулся в Москву и тут совершенно случайно встретился с подлинным корифеем кладоискательского дела В.Т. Смирновым. Выслушав историю моих поисков, он деликатно улыбнулся и уверенно заявил о том, что там, где я искал легендарные бочонки, они никак не могли быть зарыты. Разумеется, я тут же попросил его изложить свою версию событий, поведанных в записке дворянином Юлианом Рачковским в 1897 году.
— Нет, любезнейший, восемь бочонков никак не могли быть закопаны у берегов Березины, — начал Смирнов своё повествование, — и вообще это событие, если, конечно, оно когда-нибудь происходило, могло случиться только около реки Сха(левый приток Березины).
Как следовало из анализа разысканных им старинных документов, события разворачивались следующим образом. Русская армия сумела опередить довольно медленно продвигающиеся войска Наполеона и неожиданным ударом с юга захватила мосты через Березину в районе Борисова, перерезав, таким образом, французам путь к отступлению. Но не забудем, что в Борисове стоял довольно многочисленный французский гарнизон, работали администрация, тыловые, интендантские и финансовые органы, готовившиеся принять и обеспечить подходящую к городу с запада измотанную армию. Естественно, что как только загрохотали русские пушки и штурмовые отряды (а среди них был и 14-й гренадерский полк графа Ламберта) пошли на штурм предмостных укреплений, то все тыловые части бросились прочь из города. Возникает законный вопрос: в какую сторону они направились? И если взглянуть на старую карту города, то становится понятно, что удирать тыловики могли только на запад, в сторону Неманицы, поскольку к этому населённому пункту уже подошли передовые части маршала Удино, идущие со стороны Москвы. Ведь для спасения жизней и ценностей у отступавших французов были только один мост и только одна дорога. Мост, соответственно, был переброшен через речушку Сха, а дорога вела на Оршу (через Лошницу и Бобр). Получалось, что именно по этой дороге и устремился основной поток бегущих поляков, вынужденно стиснутых на узкой дороге осенней распутицей.
Но, как обычно бывает в любом деле, нашлись желающие не плестись в плотном потоке подвод, тарантасов и бричек, а обогнуть возникшую на основном тракте пробку по боковой дороге. И такая возможность у них была! Сразу за спасительным мостиком, вдоль речки в направлении деревни Углы проходила (да и сейчас проходит) просёлочная дорога, которую можно увидеть и на карте 1812 года выпуска. Вполне возможно предположить, что и повозка с бочонками тоже свернула на неё. Ведь сразу за виднеющейся на горизонте деревней дорога ещё раз поворачивала и, по идее, непременно выводила нашего незадачливого возницу всё к той же Неманице. Но, к несчастью, проходила эта дорожка по торфяному лугу и имела два очень неприятных, а попросту топких участка. И вполне возможно, что повозка застряла на одном из них.
А что же наши войска? Мы точно знаем, что они, заняв мосты через Березину, прошли через охваченный паникой город и продолжили преследование убегающего противника. Но в ноябре дни короткие, и вскоре командиры отдали приказ становиться на ночлег. Приказ этот застал воинов 14-го полка примерно в полутора верстах от моста через реку Сха, в густом сосновом лесу, к счастью, сохранившемся и до сей поры. Естественно, что, расположившись в незнакомом месте лагерем, военные тут же выслали в стороны боевое охранение. Десять человек двинулись вправо и вышли на основную дорогу Борисов — Орша. А ещё десять были направлены в противоположную сторону, и естественным образом выбрались из леса как раз на ту просёлочную дорогу, где несколькими часами ранее и застряла повозка с золотом. Далее всё хорошо известно из рассказа того же Иоахима. Десять разведчиков, держа оружие наготове, прошли через перелесок (сохранился и сейчас) и вышли на пустынный, прилегающий к реке луг. Тут нужно заметить, что расстояние от края перелеска до застрявшей на дороге повозки было весьма приличное, и у настороженно сидевшего около неё возницы имелось вполне достаточно времени для того, чтобы унести ноги на пристяжной лошади. Вполне возможно, что увязшая в торфяной жиже повозка эта была там не единственная, и только топот копыт привлёк внимание наших солдат именно к этой небольшой тележке.
Далее всё происходило точно так, как в ранее озвученной версии. Тяжёлые бочки разбиваются, и их содержимое торопливо закапывается недалеко от реки у некогда росших там громадных дубов. Правда, никаких дубов в той местности теперь нет и в помине, но протекающая неподалёку река Сха вполне могла некогда принести жёлуди из огромного дубового леса, что раскинулся всё у той же Неманицы. Но давайте проследим, как же развивались события далее, и главное, как они согласуются с изложенной Иоахимом легендой.
Утром все 10 несказанно обогатившихся солдат как ни в чём не бывало возвращаются в свою часть из ночного охранения и вместе со всеми продолжают преследование отошедших из Борисова французов. Но вот тут-то их как раз и поджидает крайне неприятный сюрприз. Передовые части 14-го егерского полка встречает уже изготовившаяся к стрельбе французская артиллерия и, самое неприятное, из засады внезапно вылетают свежие батальоны тяжёлых кирасир. Обстоятельства данной стычки сложились таким образом, что вначале наши воины попадают под картечь выставленных на прямую наводку пушек, а затем, когда они бросаются назад в лес, их начинает преследовать тяжёлая конница.
— Ага, — решил я, — значит, именно в этом бою 14-й гренадерский полк понёс основные потери, потери настолько тяжёлые, что после этого поражения он был выведен за Березину и в дальнейших сражениях участия не принимал. И, стало быть, битва при Брилях не имеет к данной легенде ни малейшего отношения! А потрепанный и обескровленный 14-й полк в дальнейшем охранял лишь вспомогательные дороги на правом берегу реки, вдалеке от разворачивающихся впоследствии сражений.
Получалось, что все мои предыдущие выводы были в корне ошибочны, и именно поэтому многолетние поиски просто не могли дать результата. Стало ясно, что искать пресловутые червонцы следовало не на левом берегу Березины, а на левом берегу реки Сха. Естественно, я приступил к прочёсыванию нового района так быстро, как только смог. Работу предстояло проделать просто гигантскую, но избежать её было невозможно, поскольку проклятые бочонки вновь звали в поход.
Вскоре мною было проверено громадное пространство, от моста через реку до деревни Углы. Один раз мне даже показалось, что удача наконец-то мне улыбнулась. В один из дней прибор недвусмысленно показал, что в земле находится цветной металл, но при проверке аномалии с помощью лопаты радужные мои надежды быстро рассеялись. Оказалось, что примерно на метровой глубине от поверхности лежало несколько кусков толстых освинцованных кабелей, и не более того. Короче говоря, и на этот раз судьба легенды не была прояснена однозначно.
Теперь, по прошествии стольких лет, мне уже кажется, что вся эта история была просто-напросто выдумана самим старым солдатом. Вспомним, что он, больной и уже пожилой человек, был принят на постой к самому предводителю местного дворянства. С чего это такая честь рядовому ветерану? Может быть, Иоахим, думая о том, что в доме знатного дворянина ему будет оказан более квалифицированный уход, просто быстренько сочинил столь привлекательную легенду? Так или иначе, но согласитесь, что, изо всех сил борясь с одолевавшей его болезнью, он вполне мог и выдумать довольно-таки правдоподобную легенду лишь для того, чтобы получить спасительную помощь.