Клан Когтей
Шрифт:
Вот оно как.
Формальных причин сохранять инкогнито больше нет. Я могу вернуться в Петербург, под прикрытие клана, и рассчитывать на заступничество деда. Вот только… что может противопоставить Константин Федорович государевым людям из Приказа тайных дел? Или Церкви Равновесия, с Патриархами которой вынуждены считаться даже сёгуны, императоры и короли? Влияние и боевая мощь клана Друцких в играх такого уровня не помогут. Слишком мелко. Между тем, возвращение к родне равноценно сдаче. В поместье тут же явятся экспедиторы и блюстители. Вопрос лишь в том, кто из них доберется до меня раньше.
Тяжелые мысли обуревали мою несчастную голову, пока топал через площадь, Тимирязевский бульвар и еще две улицы обратно в отель. Одним врагом меньше, но облегчения нет.
Порог квартиры я переступил без четверти три.
Кофе и зеленый чай — это хорошо, но голод уже дает о себе знать. А теперь представьте моё изумление, когда я понял, что вытяжка шумит, варочная поверхность уставлена кастрюльками, а по гостиной распространяются довольно соблазнительные ароматы.
Сегодня обязанности по приготовлению пищи взял на себя учитель.
— У тебя нюх на обеды, — фыркнул Харада, помешивая что-то душистое и наваристое деревянной ложкой. — Как настроение?
— Война закончилась, — без предисловий ответил я, стаскивая ботинки. — Белозерские заключили мир с Друцкими.
— Наслышан, — кивнул Такеши. — Что это меняет?
— В сущности, ничего. Меня продолжают искать церковники и приказные.
— Ты забыл о нашем общем враге.
— Не забыл, — куртка отправилась на вешалку в раздвижную секцию платяного шкафа. — А хотелось бы.
Сенсей попробовал своё варево и зажмурился от удовольствия.
— На связь с Друцкими выходить нельзя, — сказал он, возвращая на прежнее место крышку. — Это подстава.
— Они начнут меня искать.
— Разумеется, начнут.
— И?
— Перестань быть Кеном Мори. Что может быть проще?
Действительно.
Это как два пальца об асфальт. Взял и сменил паспортные данные, идентификатор, внешность. Выбросил на помойку аттестат об окончании средней школы.
Впрочем…
Это же Друцкий учился в российской школе. Мори прибыл в Империум «по обмену».
— И кем же я стану?
— Да кем хочешь, — наставник тронул сенсор, уменьшая температуру в одной из конфорок. — Можно украсть понравившуюся личность. Или придумать новую. Выбор за тобой.
— А внешность?
— Ты же видел, как я меняю облик.
— Видел. Это запредел какой-то.
— Лишь на первый взгляд.
Я приоткрыл секцию панорамного окна, чтобы впустить в комнату немного свежего воздуха.
— На первое у нас суп-лапша с говядиной и куриным яйцом, — сообщил сенсей, разливая жидкость по глубоким тарелкам. — Рецепт традиционный, ингредиенты доступны даже в этих Хреновичах.
Мне остается лишь ухмыльнуться.
И помочь с сервировкой стола.
— В меню также рис и рыба, приготовленная в духовке на гриле. Озерная, но меня это не смущает, — продолжил Такеши, открывая духовку, из которой пахнуло чем-то умопомрачительным. — Овощное рагу с соевым соусом и грибами. Морковь по-корейски. Запивать всё это я намерен твоим восхитительным чаем с лесными травами, на который я подсел в последние дни. Что скажешь, кохай?
Еще и подкалывает.
Мы ведь не в додзё, а сэмпаями у нас и близко не пахнет.
Зато пахнет восхитительной стряпней изгоя-корректировщика.
— Кулинарное мастерство впечатляет, учитель.
Мы садимся обедать.
Признаться, я давно не ел супов. В последний раз такое со мной случалось в школьной столовой Горно-Алтайска. Рецепт японского супа-лапши предусматривает наличие говядины, куриного яйца и, собственно, гречневой лапши. Ума не приложу, где Харада смог раздобыть последнее. Вряд ли онлайн-доставка в Монашинске так хорошо развита.
— Бурятский продуктовый рынок, — сказал Такеши, словно прочитав мои мысли. — У тамошних торговцев есть странички в соцсетях. Доставка заказа в любую точку города.
— И специи? — изумился я.
— И специи.
Я набросился на суп, а затем попросил добавки. Расправившись со второй порцией, приступил к рису и рыбе. Учитель тут же подложил мне на тарелку рагу с грибами и острой подливкой.
А еще в кухонном шкафчике нашлись палочки для еды.
— Тебя начнет искать служба безопасности Друцких, — как бы между прочим заметил Такеши. — Вероятно, они уже вычислили место нашего пребывания.
— Вероятно?
— Нельзя быть уверенным наверняка. Клановцы — могучая сила, но их возможности не безграничны.
— Так в чем план?
— Живем как жили. Выйдут на связь — объяснишь расклад и откажешься возвращаться в Питер. Твой дед поймет, он не дурак. После этого срочно сменим город, внешность и личные данные.
— А тренировки на полигоне?
Учитель вздохнул.
— Я вижу, ты не осознаешь свой путь, мой простодушный ученик. Быть корректировщиком — значит, привыкать к потерям, частой смене обстановки, не строить долгосрочных планов. Изменчивость, непредсказуемость бытия. Понимаешь? Кстати, молодец, что избавился от той сучки с ресепшена. Не вижу на твоем лице душевных терзаний.
— Их нет.
— Очень хорошо, Рю. Знаешь, когда корректировщиков только начали преследовать, жил на свете Абсолют по имени Джошуа Кент. Не уверен, что имя настоящее. Так вот, Джошуа разработал своеобразный свод правил для нашего класса. И оставил после себя несколько прелюбопытных коанов. Джошуа говорил: в мире есть вода и стаканы, в которые ее можно наливать. А еще существуют корректировщики. Они могут быть стаканом и водой, столом, на котором всё это находится, и человеком, пьющим воду из стакана. Мы везде и нигде. Мы создаем стаканы и разрушаем их по своему усмотрению. Мы делаем так, чтобы стекло превращалось в жидкость. Мы толкаем столы, ломаем ножки, заставляем человека пить. Тасуем вероятности, чтобы вода кипела либо превращалась в лед. Мы не можем лишь остановиться и взглянуть на себя в зеркало.