Клан. Разбитые стекла
Шрифт:
— Да.
Как шаг в бездну. Или в омут с головой.
— Тогда разденься для меня. Сама.
Он еще пытался сохранить остатки здравомыслия и оставить ей возможность отступить. Дал выбор. Только девчонка осмелела и не собиралась отступать. Полина неловко, но решительно стянула футболку и легкие спортивные брюки, мгновением позже оказавшиеся в траве. Руки девушки немного дрожали от волнения, застежка бюстгальтера не поддавалась.
— Дальше я сам, — Андрей одним движением расстегнул и сбросил с желанного тела непокорную вещицу. Его ладони бережно легли на хрупкие плечи, скользнули вниз, накрывая упругие округлости груди, с дерзко торчащими сосками, опустились ниже, оглаживая животик. Кончики пальцев едва касались ее кожи, успокаивая девушку неторопливыми нежными движениями. Полина вздрогнула, когда мужская рука проникла под трусики.
— Еще не поздно остановиться, — напомнил Андрей, нежно поглаживая складочки. — Я не хочу, чтобы что-то показалось тебе страшным
— С тобой мне не страшно. Я не стеклянная, Андрей.
Полина неловко расстегнула пуговицы на его рубашке. От остальной одежды маг избавился сам. Вспыхнув, девушка рассматривала его из-под ресниц. Впервые в жизни она так откровенно рассматривала обнаженного мужчину при свете дня. И это ее не пугало, не отталкивало, а даже нравилось. Сильное, статное тело, привычное к сверхнагрузкам, уже не пугало своей мощью, а скорее притягивало, как магнит. Зрачки снова вытянулись в вертикаль. Теперь она понимала, что это значит. Потемневшие от желания глаза смотрели на нее с таким теплом, что в них хотелось утонуть. Серебро и сталь, холодный металл и самый теплый плед. Жестокий хищник, согревавший ее самыми темными ночами.
Он больше не скрывал своих желаний. Да и скрыть их было бы сложнее, чем остановить цунами. Она читала их в его взгляде, в каждом прикосновении, ощущала каждой клеточкой кожи. Андрей не спешил, словно у них впереди вечность. Неприкрыто смаковал этот долгожданный момент, как самый лучший, самый выдержанный коньяк. Кожа к коже, глаза в глаза, душа к душе. Он топил ее неловкость и страх, как снег, превращая в ручейки тепла, волнами расходящиеся по телу и вспыхивающие жаром внизу живота. Поцелуи таяли на губах, оставляя привкус терпкой мятной горечи и смолистого счастья, разделенного на двоих. Нежные, требовательные, властные, трепетные, откровенные, сводящие с ума. Каждый поцелуй — огонь и сталь, полет и свободное падение. Как танец, как печать и обещание, говорящие лучше любых слов. Маг давно сплел эти сети для маленькой золотистой бабочки. Самые нежные, самые прочные сети. Огонь его страсти не обжигал, но согревал и очищал. Стирал все преграды, дарил небо, в котором не страшно расправить крылья. От силы и новизны ощущений у Полины кружилась голова, сбивалось дыхание и дрожали колени.
Не разрывая поцелуя, Андрей опустил свою женщину на ложе из ветра, душистых трав и полевых цветов. Полина доверчиво откинулась назад, позволяя снять с себя трусики. Впервые она так безоглядно, откровенно обнажилась перед мужчиной. И это было естественно, как дышать. Просто и легко. Легко чувствовать себя желанной и свободной, легко распахнуть крылья, когда рядом тот, кто даст им воздух. Дикие травы приняли двоих в свои объятия, заплетая зеленый шатер. Над ними раскинулся купол бескрайнего бирюзового неба с золотой полосой солнца, ныряющего за горизонт. Прохладная трава под спиной Полины мягко спружинила, на мгновение возвращая в реальность. Девушка вспыхнула от смущения.
— Тебе нечего стыдиться. Нет ничего более естественного, чем обнаженное тело. И ничего прекраснее, если оно любимое, желанное, родное, — мысленно шепнул мужчина, обнимая так, что хотелось раствориться в его ладонях и остаться в них навсегда.
«Я самая обычная. У него были женщины намного лучше, да и просто красивее», — всколыхнулись привычные сомнения. В памяти так не вовремя всплыло лицо улыбчивой девушки с фотографии.
— Рядом со мной — ты, а не кто-то другой, Золотинка. Ты — моя женщина, а у любимой женщины не бывает соперниц, — так же мысленно ответил Андрей, прокладывая цепочку дразнящих, будоражащих поцелуев по ее груди и животу. — Ты видишь часть, фрагмент, я — целое. Ты прекрасна, как эти цветы, как это мирное небо. Подари мне немного мира и счастья. Будь моей, Лина. Просто будь.
Полина замерла и прикрыла глаза, отдаваясь его рукам, губам, желаниям. Если поначалу еще мучил стыд, то теперь ей хотелось, чтобы ласки продолжались. До самых головокружительных вершин и дотла. Он наслаждался ее телом и пил ее наслаждение, как самое изысканное вино. Неспешно, чувственно, интимно. Под его прикосновениями на коже девушки робко, едва заметно проступала золотистая вязь-ахимса.
Бережно, едва касаясь кожи, Андрей скользнул губами по золотистой веточке орхидеи на хрупком плече, доверчиво распустившей бутон навстречу его дыханию. Полина вздрогнула и широко распахнула глаза, не сумев сдержать стон. В янтарной глубине заиграли искорки наслаждения. Интуитивно маг обнаружил еще одно чувствительное местечко, способное подарить ей блаженство. Тонкие золотистые линии больше не таились, а сами тянулись к нему, вспыхивая теплым светом, подобно маленькому солнцу. Его Солнышко, маленькая бабочка, чудесная птица-феникс, словно пришедшая из горнего мира и сказочных снов. Нежный ангел с самыми прекрасными крыльями. Он желал ее глубоко и абсолютно. Телом, духом, каждой клеткой, всем существом. Лишь память ее боли и страха держала тонкую нить его контроля, не позволяя сорваться в бездну безумных, хищных, порочных желаний. Но глупенькая бабочка упрямо проверяла ее на прочность, продолжая играть с огнем, дразня внутреннего демона, и без того готового слететь с катушек. Руки девушки все увереннее, все смелее изучали его тело, путались тонкими пальцами в волосах, непроизвольно сжимали плечи, гладили широкую грудь и литые мышцы живота. Пальчики девушки осторожно скользнули по дорожке жестких волос, уходящей от пупка вниз. Она заново знакомилась с мужским телом, изучала его, попутно пытаясь доставить удовольствие. Неумело, но искренне, сводя с ума каждым прикосновением и робким поцелуем. Член давно стоял, как каменный, рвался в бой и болезненно ныл от едва сдерживаемого желания.
Совсем осмелев, Полина коснулась гладкой головки, влажно поблескивающей от смазки. С интересом провела кончиками пальцев по переплетениям налитых вен. Андрей зажмурился, что-то сдавленно прорычав.
— Прости, я сделала тебе больно? — Полина словно проснулась, вспыхнула и попыталась отдернуть руку.
— Наоборот, приятно. Очень приятно, — Андрей мягко удержал руку девушки.
Полина неуверенно сжала твердую плоть, провела ладонью от головки до основания, посылая по телу мага волну жара. Возникла безумная мысль коснуться его губами, чтобы снова ощутить отголоски его наслаждения. Тело Андрея не вызывало привычного отвращения, а его запах казался таким родным, что в него хотелось укутаться, укрыться им, как одеялом. В конце концов, никто ее ни к чему не принуждает, она сама этого хочет. И ничего не теряет. Нечего терять. Полина мягко опустилась и коснулась губами гладкой плоти, подрагивающей от возбуждения. Осторожно провела языком вдоль пульсирующих вен, от основания к головке, слизнула вязкую прозрачную каплю, словно пробуя его на вкус. Из груди мага вырвался странный звук, нечто среднее между рыком и хриплым стоном. Пальцы запутались в ее волосах — просто лаская в ответ. Касаться этого мужчины так интимно оказалось неожиданно приятно и возбуждающе. Внизу живота разлилась приятная тяжесть и тепло, словно там поселилось маленькое солнце. Полина облизнула пересохшие губы. Андрей напряженно, но довольно щурился, окутывая ее гипнотизирующим темным взглядом. Наслаждался каждым мгновением. И это заводило. Новое, незнакомое, немного пугающее, но такое притягательное ощущение женской власти. Она могла подарить ему наслаждение и сама получить не меньше. От простого осознания, что ему хорошо. Только его размеры пугали, вызывая не самые приятные мысли.
— Может, лучше я так, губами? Он… слишком большой, ты меня порвешь, — голос девушки прозвучал хрипло и растерянно, выдавая вновь всколыхнувшийся страх.
— Нет, Солнышко. Тебе сейчас просто так кажется, — иерарх успокаивающе мягко провел кончиками пальцев по горящей щеке и дрожащим губам. Читать девчонке лекции по анатомии и физиологии не было ни времени, ни желания. Как и убеждать, что ее страхи не имеют ничего общего с реальностью. Лучше он докажет это делом. Андрей склонился над девушкой, нежно целуя горячие податливые губы. Знакомый поток нежности окутал ее плотным коконом, растворяя опасения и тревожные мысли. А поле накрыл густой молочный туман, скрывший двоих от всего мира пушистым облачным одеялом.
Кожа Полины горела от ласк и поцелуев, сводящих с ума безграничной нежностью. Глубинной, подкожной, тотальной. Потоки его Силы разбегались по венам жидким пламенем и россыпью серебристых искр, окутывали тончайшей паутиной, ставшей самыми прочными сетями. Каждое прикосновение распускалось огненным дивоцветом и тающими искрами, отзываясь пульсирующей тяжестью внизу живота. Девушка сбивчиво и часто дышала, то дрожа, то замирая на растущих волнах удовольствия. Ее зрачки расширились во всю радужку, а тело мелко подрагивало, и это заводило мага еще сильнее. Теплые ладошки беззастенчиво скользили по его спине и плечам, лишая остатков контроля. Манящие округлости груди взволнованно вздымались и льнули к его рукам, моля о ласке. Андрей поймал и сжал губами упругую розовую вишенку соска, ритмично лаская пальцами клитор. Полина выгнулась, шире раздвинула ноги и глухо застонала, непроизвольно впиваясь ноготками в мужскую спину. Дыхание сбилось, словно она забыла, как дышать. Под пальцами Андрея стало влажно и очень горячо.
— Умница, моя смелая девочка… Отзывчивая, нежная, чуткая, — иерарх ласкающими, дразнящими движениями размазал влагу по набухшим складочкам и скользнул пальцами внутрь, в жаркое пульсирующее лоно. Полина всхлипнула, инстинктивно подаваясь навстречу. Плавные, неторопливые, умелые движения дразнили и будоражили, пробуждая самые затаенные, дикие, первобытные желания. Его пальцы чутко ловили ритм ее наслаждения, все ближе подводя к пределу. Перед глазами плясали цветные пятна, а тело плавилось податливым мягким воском, купаясь в ласках и шепоте ветра, омывалось хрустальными росами и ярким светом иного солнца. Разум утонул, потерялся в океане ощущений, затопившем ее с головой. Шок узнавания, ощущение связи, протянувшейся сквозь пространство и время, сплетение взглядов, говорящих бесконечно больше любых слов. Обнаженные тела, обнаженные чувства, обнаженные души в огненном танце страсти — святой и грешной, нежной и жестокой, бескрайней и многоликой, как сама вселенная. Сладкая бездна, нежное безумие, огонь без боли.