Клан. Выбравший тень.
Шрифт:
— Вот как?…и что ты хороший плотник?
— Лучший в приграничье? — законная гордость так и сквозила в каждом слове.
— Я-то, тебя не знаю…. Что, если я прикажу казнить тебя за непочтительность? Или твою жену?
— Воля ваша, — взгляд его потух, будто из него вынули стержень.
— У кого ключи от темницы?
— Были у Смаги….
— Крат, — я протянул руку назад. — Ключи….
Ощутив тяжесть в своей руке, я спросил: — Кстати, сколько бывший барон задолжал тебе, умник?
— Сорок серебряных…, - сбитый столку, растерянно
— На…, развлекайся. — я кинул ему ключи.
Он в недоумении уставился на них.
— Что? Не знаешь, что с ними делать?
Он неверяще уставился на меня: — Не надо так шутить Ваша милость.
— А я и не шучу! Сможешь открыть? Или нужен помошник?
— Я сам, сам, сам, — убегая в круглую башню, продолжал бормотать он.
— Кстати Крат, кто еще у нас в темнице?
— Четверо недоимщиков, один за оскорбление ээ… бывшего барона и бард.
— Кто?
— Бард. Он не угодил барону и теперь сидит в темнице.
Да… средневековье рулит! Не понравился певец…, в темницу! С такими законами, у нас попсы бы не стало в два дня.
— Выведи всех… во двор, кроме барда.
— ???
— Этого помыть. И ко мне.
Крат, двинулся вслед за плотником.
Через пару минут из дверей круглой башни вышел Тирам, и глядя на меня, не верящими глазами. Вслед за ним, прячась за его плечом, вышла настоящая красавица, красоту которой, не смогло скрыть, даже пребывание в темнице. Сдаётся мне, что не только лечение, было причиной. Далеко не девочка, худенькая, но очень, очень даже ничего.
— …Если у вас маленькая грудь, и вы хотите, чтобы она стала большой и пышной — опустите её в улей, — тут же прозвучал, голос Сима.
— Сим прекрати говорить гадости под руку. Помолчи, — мысленно обратился к нему.
— Как тебя зовут, красавица?
— Марта, господин барон, — глядя на меня темными омутами своих глаз.
— И чем, ты не угодила прежнему барону?
— Лекарство от запора сделала, только вот после суток на горшке…, у него и по мужской части стало плохо получаться, — и с хитринкой посмотрела на меня. — Он и объявил, что я колдунья. А у нас в роду, Ратал [31] — покровитель, не даст соврать, отродясь колдунов не было.
31
Ратал — бог покровитель лекарей и здоровья.
Конгениально! Значит все-таки я опять прав. Ничто не ново под луной.
— Сколько тебе платили?
— Пять серебряных, да крестьяне продукты приносят или что другое.
— На меня будешь работать?
— Отчего не поработать если обижать не будете? — и опять с хитринкой, посмотрела на меня.
— Не буду…, ты мужняя жена. Да и плотник нам нужен, — и подмигнул опешившему Тираму.
— Свободны.
Из башни тем временем выбрели заключенные, подойдя ко мне остановились и стали путано, хором благодарить меня. Один могутный и коренастый мужик молчал и только зыркал на меня глазами. Пахло от них совсем не «Шанелью».
— Так, вы четверо свободны…
— Мы вернем по осени, обязательно вернем…, чуть не хором.
— Договоритесь с управляющим. И чуть громче: — Идите!
Четверо отправились к воротам, а один одетый чуть лучше остальных, остался передо мной, глядя на нового красавца барона, безо всякой почтительности.
— Рассказывай
Ледак я, живу в Шамошке. Шестеро сыновьёв у меня и три дочки подрастают. Старшие женатые уже. Шесть коров было, да трех свел управляющий.
Я оглянулся на донжон. На втором этаже, в окне маячила голова управляющего и похоже внимательно пыталась подслушать наш разговор.
— Спускайся-ка сюда любезный! — ласково произнес я и махнул приглашающее рукой.
— Продолжай.
— А чего продолжать? Забрал половину зерна и сказал, что я и так хорошо живу, много лучше других. Сыр да масло делаю, и в город продаю. Мне и трех коров за глаза. А то, что мы все семейством от зари до зари работаем, ему того не видно…. Вот и пришел барону жаловаться.
— Ну что скажешь? Мил-друг Абрам? — вопрос к подошедшему.
— Врет, как есть врет. Зерно — нам надо воинов кормить, а коровы для молока.
— А где коровки-то сердешный, — ласковости в моем голосе прибавилось.
Глазки его забегали и он совершенно искренне произнес: — Так волки их задрали, по дороге. Мы с покойным Смагой, еле спаслись….
— Вот как?
— Купцам он их продал, как и зерно.
— Врешь сволота!
— Не вру, люди то видели.
Глядя на рожу и ужимки управляющего, мне стало все ясно.
— Сколько стоит хорошая, молочная корова? — слово хорошая, я подчеркнул голосом, обращаясь к Ледаку.
— Десять серебряных, а то и двадцать.
— Абрам, выдашь ему сто пятьдесят из своих денег.
— Но у меня нет….
Шмяк. Плюха от меня, прилетевшая управляющему, отправила его тело на камни двора.
— Знаешь за что?
— Ннет, милорд, — держась за стремительно багровеющую щеку, произнес он.
— Первое ты соврал мне, второе ты пытался обмануть меня и третье, ты перебил меня. Еще раз!..И твои вопли от плети, будут услаждать мой слух с утра и до обеда. Как ты думаешь, почему только до обеда?
— Не знаю милорд, — ответил совершенно сбитый с толку управляющий.
— Обедать, я люблю в тишине, — шепотом — как великую тайну, сообщил ему.
«Видели бы вы его глаза»!? эта фраза из анекдота, как нельзя лучше характеризовала его вид.
— Ладно, пятьдесят я тебе верну.
Его взор просветлел и стал почти счастливым. Действительно, как просто сделать кого-то счастливым…, надо сначала у него отнять, а потом часть вернуть обратно. И ты уже благодетель.
— Ну что справишься с таким стадом? — уже Ледаку.