Клара и тень
Шрифт:
Жаль, что эстетическое впечатление немного смазалось, когда блондинка толкнула ее к расположившимся в столовой мужчинам.
Ее с головокружительной силой схватили за руки и усадили в кресло перед чем-то похожим на выключенный ноутбук. По пути Брисеида закричала, явно нарушив какой-то кодекс молчания, потому что мгновение спустя послышались слова на французском и шум из спальни и слова на голландском и снова шум, уже в столовой. Но затем последовали слова на английском, обращенные к ней.
– Не вздумайте снова кричать, – сказала Блондинка-с-Чарующими-Глазами, склоняясь к ее уху. – И не пытайтесь встать.
У нее бы все равно не получилось, даже если б она и захотела:
– Вот стакан воды. Если хотите, можете пить. Я нажму клавишу на компьютере, и на экране появится человек, который задаст вам несколько вопросов. Говорите громко и внятно. Отвечайте на все вопросы и не тяните с ответами. Если вы не знаете ответа или хотите подумать, скажите прямо. Мы знаем, что вы владеете английским, но если чего-то не поймете, тоже скажите.
Блондинка нажала на клавишу, и появилось лицо лысого немолодого мужчины с сединой над ушами. В квадрате в левом верхнем углу байты изобразили смуглокожую девушку с угольно-черными волосами, высокими скулами и полными губами, плечи и руки зажаты четырьмя руками в перчатках, грудь обнажена. Брисеида поняла, что это она. Ее снимают и передают изображение в прямой трансляции неизвестно куда. В противоположном углу выделялся отсчитывающий секунды хронометр. «Галлюцинаторный синдром вследствие неупорядоченного потребления токсических веществ» – такое определение давал Стэн Коулмен, ее незабываемый богатенький (и сволочной) преподаватель современного искусства Колумбии, всем странностям, происходившим после оргии с мягкими наркотиками. Скорее всего, это оно и есть. Это не может происходить на самом деле.
– Добрый день, сеньорита. Простите, если побеспокоили, но нам нужно срочно получить некую информацию, и мы рассчитывали на ваше щедрое сотрудничество.
Мужчина говорил по-английски с заметным континентальным акцентом – наверное, немецким или голландским. В нижней части экрана, перечеркивая его шею и узел галстука, появились французские и немецкие субтитры. Всех этих языков хватило Брисеиде, чтобы ощутить полнейший ужас.
– Мы многое о вас знаем: двадцать шесть лет, родились в Боготе, получили в Нью-Йоркском университете диплом искусствоведа, ваш отец работает в ООН атташе вашей страны по вопросам культуры… Так-так… Что еще… – Мужчина склонил голову, и на минуту экран превратился в отполированную лысую карту мира. – Вы пишете исследовательскую работу для университета… Тема: коллекционирование среди художников… В этом году жили в Нидерландах для изучения коллекции вещей Рембрандта из его амстердамского дома. Сейчас вы в Париже, с нашим добрым другом Роже Левэном, и вчера вечером вы вместе были на вечеринке Лео Рокантена… Все верно, так ведь?
Брисеида собиралась сказать «да», но тут фея информатики растворила изображение в зеленых вспышках, и возникло другое лицо: худая женщина в черных очках, со стрижкой под мальчика. Побежали зеленые буквы субтитров.
– Привет, я – Злой Полицейский. – Акцент у нее был более британский, чем у мужчины, а голос – более неприятный. Улыбка напоминала серп косы. – Я только хотела поздороваться. Ничего так хибарка у Лео Рокантена, а? Гостиная восемнадцатого века, если не ошибаюсь, потолочные фрески написаны маэстро Люком Дюсе и представляют историю Самсона и Далилы. В западном крыле, в зале с глобусами, изображена вся история Всемирного потопа, от постройки Ковчега до возвращения голубки с оливковой веткой. Мы хорошо знаем Лео Рокантена… Коллекция его ГД-искусства тоже хороша, особенно работы Элмера Фладда в главном зале. Но это только верхушка айсберга. Вы не участвовали вчера ночью в арт-шоке, который организовали в громадном подвале под особняком?
Неужели эта женщина говорит правду? Роже действительно довольно надолго ушел говорить с Рокантеном, пока она слонялась из угла в угол по зеленым коврам в бесконечном бильярде гостей, разглядывая великолепные полотна Элмера Фладда. Потом, когда Роже вернулся, она заметила, что он несколько взволнован. Ворот рубашки у него был расстегнут. «Арт-шок в виде шахматной игры человеческими фигурами…» – подумала она. Почему Роже ничего ей не сказал? Что двигалось в подземном мире, под ногами богачей?
Женщина выдержала паузу и снова улыбнулась в своей неприятной манере:
– Не волнуйтесь, все мужчины одинаковы. Обожают что-то утаивать. Мы же, женщины, напротив, более откровенны, вы со мной согласны? По крайней мере, я надеюсь, что к вам это относится в полной мере, сеньорита Канчарес. Я оставлю вас с моим другом, Добрым Полицейским, который задаст вам несколько вопросов. Если ваши ответы будут убедительными, мы выключим компьютер и разойдемся по домам, все тихо-мирно. В противном случае домой уйдет Добрый Полицейский, а вернется Злой, то есть я. Вы меня поняли?
– Да.
– Приятно познакомиться, сеньорита Канчарес. Надеюсь, мы больше не увидимся.
– Очень приятно, – пробормотала Брисеида.
Она не знала, что и думать об угрозах этой женщины. Простое бахвальство? А что тогда говорить о маскараде с военной формой? Хотят возродить в ней атавистический страх перед герильей? Ей вдруг показалось, что она попала на карнавал, на умело организованный фарс (какой там неологизм использовал Стэн? – «имагия» – имидж плюс магия, культурный архетип, на который мы переводим наш страх или нашу страсть, потому что, утверждал Стэн, в наше время все, абсолютно все, от рекламы до резни, от помощи голодающим стран третьего мира до пыток, – все делается стильно).
Но карнавал не карнавал, следовало признать, что эта постановка достигла цели: Брисеида была до смерти напугана. Ей хотелось мочиться прямо на диван Роже и блевать на ковер Роже.
Зеленый взрыв. Мужчина.
– Вопрос следующий… Будьте внимательны…
Брисеида напряглась так, как только позволяли впившиеся в плечи и руки когти. Бедра болели оттого, что она сжимала их, чтобы как можно лучше скрыть свой лобок. Она вдруг почувствовала, что совсем голая.
– Мы знаем, что вы очень дружны с Оскаром Диасом. Повторяю имя: Оскар Диас. И вот вопрос: где сейчас ваш друг Оскар?
Какой-то закоулок коры мозга Брисеиды Канчарес, двадцати пяти лет от роду (мужчина ошибся: двадцать шесть ей будет только 3 августа), с дипломом по искусствоведению, произвел молниеносный подсчет и выдал список промежуточных выводов: Оскар Диас; что-то связанное с Оскаром; Оскар что-то натворил; они собираются что-то сделать с Оскаром…
– Где ваш друг Оскар? – повторил мужчина.
– Не знаю.
Экран вдруг покрылся жидкостью цвета зеленой гнили, который напомнил Брисеиде о временах химических опытов по реставрации картин. Из зелени появляются зубы. Улыбка. Лицо женщины в черных очках.