Кларенс и Джульетта
Шрифт:
Он и сам не знал, как попал на знакомую улицу, полную пестрых витрин и красочных криков: распродажа! Это была улица Джульетты. У Кларенса сжалось сердце. Он прибавил шагу. Город отовсюду гнал его. Большущий город, в котором ему не было места.
Наконец через час-другой город вытолкнул его на мост Джорджа Вашингтона. И тогда Кларенс, точно прозрев, понял, зачем шел сюда. Надо было заставить выслушать себя. Он дошел до первой арки моста, где небо было куда светлее и шире, чем над городом, и открытое солнце стояло в зените. Вдруг, уцепившись за стальную перекладину,
Город опускался, опускались автобусы на мосту, он уже видел их пыльные скользящие крыши. В головокружительной дали серебрился под мостом Гудзон. Еще, еще... С каждой секундой стихали городские шумы, и Кларенс слышал только одно: как приливами ходит в нем его собственная кровь.
Он остановился и глянул вдоль берегов. Гудзон, точно специально для него, резко раскинул оба берега в сторону. Слева, далеко, курчавились зеленью холмы и обрывы, справа, ближе, вдоль стен с бессчетными окнами, бежали, куда-то спеша, разноцветные букашки автомобилей. Они катились по окружной автостраде, по ее спускам, взлетам и эстакадам равнодушно, непрерывно, с механическим постоянством раз и навсегда заведенной карусель
Кларенса заметили.
Снизу отчаянно крикнули:
— Эй! Эй!
Голос зазвенел и отлетел в пространстве.
Мост Джорджа Вашингтона людный. Кроме автобусных линий, по его висячей плоскости тянутся и тянутся пешеходные дорожки. Скоро внизу собралась толпа. Ему свистели.
Это было то, чего хотел Кларенс.
Люди шумели все громче.
— Эй, не дури! — догнал его тот же голос.
— Я прыгну в Гудзон, — крикнул Кларенс, — если среди вас нет человека, который даст мне работу!
— Работу? — донеслось снизу.
Кларенс утвердительно кивнул головой.
Теперь, когда он открывал рот, его слушали. Шум сразу замирал. Люди прикладывали к ушам ладони. Он добился своего.
— Кто даст мне работу?
Под его ногами была свалка голов, люди высыпали из остановившихся автобусов, любопытные выскакивали из своих автомобилей. Многие бросали их на берегу и бежали на мост.
— Слушай, это глупо, парень, спускайся вниз! — кричал кто-то в сером костюме, сложив руки рупором.
— Дайте мне работу, — отвечал Кларенс, повиснув грудью на стальном перекрестье, — я сойду.
Кто-то с бородкой, придерживая одной рукой шляпу, грозил ему пальцем.
— Ты сорвешься! Это плохая шутка!
Кларенс поднялся выше по арочной стойке и повис на следующей распорке. Ему хорошо было видно, как опрокинутой радугой прогибались, улетая вдаль, от арки к арке, тросы, а от них падали тонкие нити, на которых висел мост.
— Остолоп! Слезай сейчас же! — заорал толстяк в расстегнутом пиджаке.
— А ты дашь мне работу? — спросил Кларенс. — У меня скоро
Больше он ничего не прибавлял к своим словам. Он повторял одно и то же.
— Заладил! — ругнулись в толпе.
Конечно, вот уже появились и полицейские. Без них не могло обойтись. Одни стали разгонять толпу, но она только колыхалась. Другие властно загорланили в микрофоны своих машин, чтобы Кларенс слезал.
— Ты еще насидишься за решеткой! — грозило ему ревущее радио.
Сзади, за толпой, несколько полицейских в серых рубахах, посвистывая, оттесняли людей с проезжей части и снова пытались рассеять их. Бестолковые короткие свистки напоминали сверху писк всполошенных цыплят.
Мужчина в полосатой тонкой фуфайке растолкал народ и пробился наконец ближе всех к арке, отчаянно работая плечами и кулаками. У него был спортивный вид, и Кларенс подумал, что этот смельчак сейчас полезет за ним.
Но тот взялся одной рукой за стойку, а другой прикрыл свое лицо от солнца и крикнул:
— Эй, побойся бога! Ты какой веры?
«Не полезет», — с облегчением подумал Кларенс и ответил:
— Я католик!
Ведь на нем был крестик Джульетты.
Полосатый спортсмен стал выбираться назад, из толпы, и Кларенс о нем забыл.
Вверх полезли полицейские. Их было двое. Они приближались. Кларенс стал забираться выше. Небо, перечеркнутое сталью, падало, и можно было задохнуться ст его огромности.
Полицейские на миг остановились, и Кларенс остановился тоже. Руки его тряслись, налившись усталостью, было больно в груди. Он с трудом, глубоко вздохнул.
— Ты зачем туда забрался? — крикнул один полицейский.
— Меня нигде не хотели слушать!
— А чего тебе надо?
— Я прошу работы.
— Болван! — заорал полицейский.
— Для этого есть агентства! — прибавил второй. — Слышишь?
— Митинги на месту запрещены! — крикнул первый.
И они снова двинулись за Кларенсом, а у него не было сил лезть выше, и тогда он только перебрался на внешнюю сторону арки, к воде, и, кинув ноги в пустоту, повис на руках. И отпустил одну руку.
— Стой, — заорала толпа полиции. — Назад!
Кларенс закрыл глаза.
Голос по радио тоже сказал: «Стой!» Чертыхаясь, полицейские подчинились. Они постояли немного там, куда добрались, а потом спустились на дорожку. Кларенс уцепился ногами за косую балку. Железо здесь было холодней, чем внизу. Так что же они ему скажут? Они там, на мосту, молчали. Сейчас, вот сейчас чей-то голос прозвучит: «Работу? Сколько хочешь! Спускайся, парень!»
Он не видел, как по пути из Пэлэсайдс остановилась машина, и из нее выскочил толстый Фрэнк. Какая-то дама забыла в лифте подушечку для собаки, и Фрэнку поручили отвезти эту подушечку в Нью-Джерси, куда уехала хозяйка с песиком. Фрэнк возвращался. Толпа привлекла его внимание.
— Что он там делает? — спросил Фрэнк девушку, глядящую вверх из-под ладошки.
— Ищет работу, — объяснил за нее мужчина в темных очках.
Фрэнк узнал Кларенса.
— Он сумасшедший, — сказал кто-то.