Кларенс и Джульетта
Шрифт:
Джульетта была такая маленькая, что пошла выбирать себе юбку в детский отдел. Но ее все же послали к другой стойке, где плотными пачками висели юбки для «юнгледи». Денег на приличное платье у них еще не хватало, и она сразу решила, что лучше купит себе приличную юбку. А из красного платья, того, что было на ней, когда ее увидел Кларенс, она сделает блузку. Вот и выйдет совсем хороший новый наряд, да еще, может быть, останется доллар на белый поясок.
Седая старушка продавала юбки для девушек. Она терпеливо, с улыбкой, снимала и подавала одну за другой
— Вам нужна белая юбка, — сказала старушка.
— Белая? Но ведь это же непрактично, — возразила Джульетта.
— Тогда серая?
— А это не скучно? — спросил Кларенс.
— Черная, быть может? — нерешительно спросила старушка.
Джульетта пожала плечом, а Кларенс снова извинился.
— Ничего, — сказала старушка, — если долго выбирают, значит, хотят купить. Не смущайтесь. Вот, посмотрите-ка на эту.
Она разобрала другие юбки, прицепленные к вешалкам, отодвинула их сухонькими руками в сторону и открыла одну, серую с черными полосками поперек.
— Си, — сказала Джульетта по-итальянски, — да!
А старушка приподняла подол юбки и показала под ней белую подкладку из торчащей, точно навоскованной марли.
Джульетта без сожаления рассталась со своими пятью долларами.
— Я купил бы ей все юбки, — сказал Кларенс старушке.
— У вас прекрасный муж, синьора, — заметила та и улыбнулась Джульетте. Она хотела угодить дважды: похвалила Кларенса и назвала Джульетту синьорой, как ее назвали бы на родине.
И Кларенсу показалось, что на Джульетту повеяло счастьем.
Иногда, переехав в своем грузовичке по мосту Джорджа Вашингтона из Пэлэсайдс на Манхэттен, он вылезал где-нибудь на Тридцать четвертой улице гораздо ниже Бродвея и Таймс-сквера и бродил несколько минут вдоль маленьких магазинов. Они теснились тут витрина к витрине, и в каждой было что выбрать: туфли, чулки, платочек, ночную рубашку. О, еще нужно было очень много для Джульетты. Он выбирал только для нее.
Но разве не все было для Джульетты? Разве не для нее стояли дома, росли цветы, уходили поезда с Пенсильванского вокзала, дожидаясь, пока под его серые колонны придет и она с Кларенсом и уедет в золотую Калифорнию?
Этот кусок улицы, куда он часто привозил товар с фабрички, Кларенс назвал улицей Джульетты. Она была самой доброй изо всех улиц. Лето перешло во вторую половину, и на витринах магазинчиков появились надписи: «Сейл!» Хозяева объявляли распродажу сезонных вещей, цены падали, а шансы Кларенса повышались.
Он смотрел на скорбные лица хозяев с улыбкой. Он был в заговоре с судьбой против всех хозяев на этой и других улицах.
Он любил, насвистывая, подъезжать к бензоколонке, закуривать с ребятами-неграми по сигаретке, которые теперь водились в его кармане, и потом мчаться назад, в Пэлэсайдс, за новой партией летних шляп с витыми шнурками, по длинному мосту, висящему на тонких нитях тросов.
Ему нравилось также вставать на рассвете, когда в городе еще мерцали, остывая, ночные огни реклам, и скакать по ступеням сабвэя, опустив монетку в кассу, автоматически открывавшую вертушку в проходе. Серый асфальт платформ был еще пуст и не так загажен мусором — бумажными стаканчиками от молока, мятыми пачками от сигарет и просто рваной оберткой от разной еды, как обычно. Две минуты в ожидании поезда Кларенс читал надписи на бетонных столбах. Влюбленные царапали свои имена ножичками и заколками в пещерах метро, на подземных колоннах, как на деревьях.
Поезд мчал Кларенса к другому концу города, к началу трудового дня.
Он ведь умел работать. И хотел.
В это утро у желтых дверей фабрички толпились люди.
— Что такое? — испугался Кларенс.
— Фабрика закрывается, — сказали ему.
— Дайте мне пройти! — крикнул Кларенс.
— Некуда торопиться.
— Фабрика закрывается. — повторил сбоку человек с тонкими усами и лихорадочным румянцем на щеках.
— А мы? Дайте, я пройду!
— Иди. Может быть, мистер Спарк подарит тебе шляпу на прощание!
Мистер Спарк был хозяин. Кларенс умолк.
Если бы он умел скрывать! Он бродил весь день по городу, сидел у реки и вернулся домой в положенный час, но Джульетта только глянула на него и сразу спросила:
— Что случилось, Кларенс?
Кларенс улыбнулся:
— Ничего.
В черных глазах ее появились незнакомые, недобрые отблески смятенной догадки: он впервые говорил ей неправду. За едой мать рассказывала, сколько ей удалось сэкономить из тех денег, что дает Кларенс и присылает Айрин с Канкорда: пожалуй, они сумеют до холодов отремонтировать квартиру. Мать ничего не замечала.
Под утро Кларенс тихо позвал:
— Джульетта!
Он знал, что и для нее ночь на этот раз на отпустила сна, хотя Джульетта лежала без движения, как мертвая.
Она лежала на спине и смотрела, как светлеет потолок, который она выбелила несколько дней назад своими руками.
— Нет, Кларенс. — крикнула вдруг она. — Нет, нет!
— Хорошо, — сказал он.
Но ведь он не мог обманывать ее и дальше. И уйти на работу, которой у него больше не было. Да и сама Джульетта уже не могла обманывать себя. Он рассказал ей, что случилось.
— Поехала бы я лучше на Канкорд, — сказала она, — увидела бы хоть что-то...
Кларенс приподнялся на локте:
— Ты хотела увидеть?
— Нет, Кларенс, я хотела помочь тебе.
— Ты меня сейчас ненавидишь, как Рич.
— Неправда, Кларенс. Я думала о тебе, когда хотела поехать на Канкорд. Я так хочу помочь тебе! Я даже не думаю о нем...
— О ком?
— О нашем маленьком. Будущем малыше. Я забываю о нем. Только о тебе и о тебе...
— Прости меня.
Джульетта лежала все так же на спине и смотрела в потолок. Глаза ее наполнились слезами, как чашечки цветов наполняются дождем. Слезы перелились и побежали по щекам.