Шрифт:
Алан Маршалл
КЛАРКИ УМЕР
Перевод Н. Ветошкиной
Универсальный магазин находился на Борк-стрит. Вид у него был надменный и крикливый. Его бетонное брюхо, вросшее в землю, кишело людьми. Он прочно обосновался здесь и, подобно цветам-хищникам, которые питаются живыми организмами, завлекал жертвы яркими красками и приятными ароматами. Люди, как мошкара, липли к его глазам-витринам, они вливались в его двери, словно в раскрытую пасть. Будто пища по пищеварительному тракту, медленно текло бесконечное
Флаконы из граненого стекла, наполненные благоуханной жидкостью, пудра, губная помада, шелковые чулки, дамское платье, ткани, поддельные драгоценности.
Как заразительна эта лихорадка!
– Чем могу служить, сэр?
– накрашенные губы улыбаются, в глазах усталость...
Я прислонился к прилавку. Позади меня плыл поток женщин.
– Где лифты?
– спросил я.
– Справа от вас. Сюда за угол.
Я отошел. Повернул за угол.
– Извините, мадам.
Я протиснулся в лифт.
– Прошу, подвиньтесь, пожалуйста.
– Лифтер разговаривал как диктатор.
Мы взлетели вверх.
Тела сдавили меня со всех сторон. Я вдыхал бесчисленные запахи.
"Посуда, изделия из стекла, скобяные товары".
Не то.
"Верхняя одежда, платье, манто. Дамская комната..."
Все не то.
"Шелк, бумажные ткани, шерсть..."
Вот наконец. Я вышел из лифта. На этом этаже было почти пусто.. Осмотрелся. Вынул из кармана кусочек бумаги с приколотой к нему полоской материи. За длинным прилавком двое продавцов мерили сукно. Я вручил образец нужной мне материи белобрысому юноше с веснушчатым улыбающимся лицом. Он взял его, пробормотав:
– Клетчатая шотландка.
– Четыре ярда, - сказал я.
– Хорошо, - ответил он.
В электрическом свете волосы его казались светлее, чем были на самом деле. Полки из темного дерева за его спиной, заполненные рулонами материи, тоже были ярко освещены. Солнце сюда не заглядывало...
– Прекрасная погода сегодня, - заметил я.
– Да?
– сказал он и улыбнулся.
– Мы здесь этого не замечаем.
– Верно, - согласился я.
Он начал рассказывать, какая жарища была в магазине в прошлое воскресенье. С полки позади он снял штуку материи и положил ее на прилавок.
В сводчатых дверях в конце зала появился продавец постарше. Он встал за прилавком в нескольких шагах слева от нас. В волосах его проглядывала седина. Он тоже положил штуку материи на прилавок и начал отмерять, туго натягивая ткань обеими руками и прикладывая ее к двум медным кнопкам, вбитым в прилавок.
Обслуживавший меня молодой продавец поднял голову и сказал:
– Если такая погода продержится, в субботу поеду купаться.
– В газетах пишут, что продержится, - заметил я.
– В газетах...
– Он презрительно засмеялся.
Я тоже засмеялся.
Юноша стал искать свои ножницы. Продавец постарше, что стоял слева от него, вдруг сказал ему спокойным безразличным тоном:
– Кларки умер.
При этом он даже не поднял глаз от материи, разостланной на прилавке. Он стоял, расставив ноги, не двигаясь, только голова его поворачивалась вслед за руками и глаза следили за пальцами, перебиравшими ткань.
Молодой продавец растерянно смотрел на него.
– Что такое? Что вы сказали?
– быстро спросил он.
– Кларки умер, - повторил старший.
Юноша недоверчиво улыбнулся, боясь, что его разыгрывают. Он приподнял кусок шотландки, готовясь отрезать.
– Ну, неправда.
Продавец постарше сделал на ярлыке отметку.
– Да. Умер. Покончил с собой... Застрелился.
Молодой человек так и застыл на месте. Ножницы повисли у него в руках. Он бессмысленно уставился на старшего.
– Что...
– начал было он. Но пожилой продавец уже двинулся назад вдоль прилавка.
Молодой продавец посмотрел на отрез клетчатой шотландки, словно ища в нем ответа на какой-то вопрос. Он расправил материю рукой. Потом резко повернулся и обратился к темноволосому, задумчивого вида человеку, стоявшему справа от него, рядом с автоматом, ожидая, пока оттуда выпадет патрон со сдачей.
– Кларки умер, - сообщил ему юноша.
Он сказал это приглушенным голосом: в отделении, кроме меня, находилось еще несколько покупателей.
Темноволосый так и ахнул. Патрон со сдачей выскочил из автомата и упал в проволочную корзинку. Продавец машинально схватил деньги; на лице его отразилось недоверие.
Юноша снова взялся за шотландку. Он отрезал отмеренный кусок. Потом положил всю штуку на полку. Все это он делал бессознательно. Он думал о Кларки.
Он взял приготовленный отрез шотландки и бережно переложил его на другое место. Потом пошел влево, миновал пожилого продавца, который неторопливо свертывал свой отрез, и остановился у дальнего, конца прилавка рядом с человеком, который записывал что-то в квитанционную книжку. Юноша наклонился к нему и сказал:
– Кларки умер.
– Голос у него был тихий, грустный.
– Умер?!
– громко воскликнул тот, роняя карандаш.
– Умер?
– Да, умер, - повторил молодой продавец.
– Покончил с собой.
Оба стояли молча, смотрели в пол и о чем-то думали. Человек с квитанционной книжкой не задавал никаких вопросов. Лицо его было грустно и сосредоточенно. Белобрысый юноша повернулся, чтобы уйти. Человек сказал:
– Хороший он номер выкинул.
– Да, - сказал юноша.
Он вернулся на свое место за прилавком. Темноволосый человек, все еще держа сдачу в руке, ждал его.