Шрифт:
Под редакцией Л. Малевина
Гадание – занятие достаточно древнее, и нет на земле такого народа, которому оно не было бы известно. Людям всегда хотелось узнать, что с ними будет, и желание это настолько естественно, что c той самой поры, как человек обрел разум, это желание стало его важнейшей потребностью, такой же, как потребность в воде и пище. Однако если от голода и жажды страдает тело, заставляя человека искать средства их удовлетворения, то неизвестность мучительна для духа: нет ничего хуже неизвестности, гласят пословицы многих народов.
Наградив все живые существа умением находить пропитание, Природа снабдила их и даром
«Мы должны признать, – писал писал видный русский философ П.Д. Успенский, – что прошедшее, настоящее и будущее ничем не отличаются друг от друга, что есть только настоящее, но мы не видим этого, потому что в каждый данный момент ощущаем только маленький кусочек этого настоящего». Дар этот называют по-разному: шестым чувством, ясновидением, интуицией или, наконец, просто инстинктивной реакцией на малозаметные изменения окружающей среды. У человека тоже есть этот дар, но жизнь в обществе по разным причинам вынудила его отказаться от многих своих инстинктов, потребностей и природных склонностей – или модифицировать их, придав им «более цивилизованную» форму.
Человечество, частью которого мы себя считаем, на самом деле не так уж старо. Если не принимать во внимание теории о существовании працивилизаций, то вся история человека культурного (о терминах ниже) легко укладывается в последние шесть тысяч лет. И в начале этой истории было не слово (ап. Иоанн) или дело (доктор Фауст), а представление, мифологема, о есть неслиянное единство того и другого, а также, очевидно, и необходимого третьего, идеи. Мифологема, этот динамический образ, ближе к пониманию нераздельности прошлого, настоящего и будущего. И так же, как возникли орудия для удовлетворения физических потребностей человека (взять для примера хотя бы китайские палочки для еды), естественно возникли и орудия для удовлетворения потребностей духовных, в первую очередь – потребности знать свое «будущее». Наиболее адекватно этой цели отвечали «орудия гадания» – разнообразные гадательные символы.
Мифологическое сознание считало гадание неотъемлемой частью культа. Латинское слово divinatio (гадание) означало запрос, обращенный к богам. Оно было профессией, а в Древнем Китае – и достаточно почетной должностью наподобие должности сборщика налогов или писца. Кстати, письмо, точнее, алфавит, тоже считалось «даром богов», а потому с самого своего зарождения использовалось в гадательных и магических целях. Главное же в том, что культ и был культурой: латинское cultura есть не только производное от понятия cultus, «культ», но и этимологически точное описание процесса возделывания как материальной, так и духовной нивы. Отсюда – «человек культурный».
Более позднее, религиозное сознание эпохи институционализации и расцвета монотеистических религий уже требовало отделения овец от козлищ, канона от не-канона. Так обособился собственно «культ», т.е. дозволенный набор магических и дивинационных действий от «недозволенного», то есть составляющего конкуренцию.
Однако здесь тоже были свои варианты. Так, у иудеев священники порицали «гадание и ворожбу», но признавали пророков. Китайские философы, наоборот, не признавали пророков, но гадать продолжали («Благородный муж не занимается пророчествами», – Конфуций). Правда, пророчество – иной тип предсказания, касающийся, как правило, гораздо более отдаленного будущего, уже не входящего в текущий континуум, к тому же затрагивающий судьбу не одного, а многих людей. У пророков иные источники информации.
Pационалистическое сознание, еще более позднее, отвергало и то, и другое, и вообще все, не укладывавшееся в законы Ньютона. Но вот что удивительно: вслед за Вольтером, Гельвецием и Дидро, вошедшими в учебники как ярые поборники материализма, вслед за рассудительнейшими естествоиспытателями Линнеем, Ломоносовым и маркизом де Лапласом, а может быть, и одновременно с ними в духовный мир Европы вошли масоны и розенкрейцеры, мартинисты и иллюминаты, блистательный Калиостро и загадочный граф Сен-Жермен, мудрый любавичский ребе Шнеер-Залман и замечательная французская гадалка Мария Ленорман.
Тогда же, кстати, т.е. в XVIII в., активизировалось и цыганское гадание. Цыгане, в основном, применяли два наиболее простых способа предсказания будущего: беглое чтение линий руки, восходящее к хирологическим учениям Персии и Вавилона с некоторыми заимствованиями из европейских школ, и раскладывание карт, представляющее собой главным образом варианты чтения арканов Таро, тоже упрощенные.
Третий, более трудный способ, а именно телепатическое проникновение во временной континуум спрашивающего, и прежде зависел от наличия соответствующих способностей, а потому применялся и применяется редко. В целом же цыганская традиция гадания, пережив подъем двести лет назад, с тех пор практически не развивалась – у нее не было сильных теоретиков.
Сейчас, в преддверии эры Водолея, человечество ищет путь «назад», к своим изначальным способностям и умениям. Возрождается интерес и к гаданию.
Что же представляет собой гадание с современной точки зрения?
Принцип гадания прост. «Будущее» или, проще говоря, событие, которое по нашему календарю еще не наступило, всегда виртуально, то есть зависит от тех событий и поступков, совершаемых в «настоящем». Человек догадывается, что совершенный им поступок может иметь последствия, но не знает точно, какие. Он не утратил дара предвидения, он просто разучился понимать его голос. За этим он и обращается к гадателю.
Вопрос возникает потому, что в подсознании спрашивающего уже есть на него ответ, только он не в состоянии перевести его из подсознания в сознание, то есть понять. Эту задачу и выполняет гадатель. Гадатель – всегда медиум, посредник; в принципе он может выявить и произнести этот ответ, и не прибегая к гадательным символам, то есть путем чистой телепатии. Но это требует, во-первых, достаточно развитых медиумических способностей, а во-вторых, больших затрат энергии. Компенсация этих затрат требует, в свою очередь, довольно продолжительного времени, что означает для гадателя на практике возможность принимать спрашивающих, лишь когда его силы восстановлены полностью.
Поэтому гадатели, как и в старину, предпочитают пользоваться символами. Не вдаваясь глубоко в теорию символов, скажем, что символ помогает сделать невидимое видимым, перевести информацию, содержащуюся в подсознании, так сказать, в скрытой форме, в форму раскрытую, доступную истолкованию и восприятию сознанием. Таким образом, гадатель объясняет спрашивающему лишь то, что тот в действительности уже знает сам – недаром в большинстве систем гадания определять или выбирать символы должен спрашивающий.