Классициум (сборник)

Перед составителем Антологии, предлагаемой на суд широкой публики, стояла непростая задача. Двадцатый век. Век стремительного взлета человечества, век атома, электричества и покорения Солнечной системы. Человеческая нога ступила на Марс и Венеру, спутники больших планет – что может быть величественнее этих баснословных подвигов?

Но одновременно двадцатое столетие это и гибель древнейшей великой марсианской культуры, и жестокие колониальные войны, и бунты, и мятежи, и марсианский Четвёртый Рейх…

Сейчас, из нашего двадцать первого столетия, многое кажется смешным и нелепым, многих ошибок, казалось, можно было легко избежать. Но так лишь кажется нам, потомкам. Наши же деды и отцы кипели страстями, и страсти эти нашли отражение в великой

Во первых, наиболее полно представить (пусть даже и рассказом или скетчем) ряд писателей, заслуженно считающихся ныне классиками.

Во вторых, хоть как-то отобразить величественное историческое полотно Великого Столетия от запуска первого искусственного спутника Земли до окончания колонизации Венеры, Марса и тяжёлых спутников.

Ну, и в третьих, – будучи человеком русским, хотя и давно пустившим корни в красной марсианской почве, ваш покорный слуга предпочел разбить Антологию на две части, в первой он собрал классиков западных, а во второй – русских. Исключение составляет В. Набоков, создавший свою «Марсианку Ло-Литу» сразу на английском языке: его творчество представлено в обеих частях.

Засим откланиваюсь, а читателю желаю приятного погружения в кипящий страстями мир столетия, увы, уже прошедшего.

Искренне ваш, Александр Беляев

Эрнест Хемингуэй родился 21 июля 1899 года в привилегированном пригороде Чикаго – городке Оук-Парк, штат Иллинойс, США. Любимые занятия в детстве – чтение книг и рыбалка. Литературное призвание проявилось еще в школьные годы: Эрнест дебютировал в небольшой школьной газете. В основном он писал репортажи о спортивных состязаниях, концертах. Особенно популярными были ехидные заметки о «светской жизни» Оук-Парка. И уже в те годы он твердо решил стать писателем. Первые рассказы были напечатаны в школьном журнале «Скрижаль» в 1916 году. «Суд Маниту» – сочинение с северной экзотикой, кровью и индейским фольклором. В следующем номере Эрнест напечатал новый рассказ «Космос не для нас» – о закоснелости жителей городка. Юный Эрнест начинает интересоваться достижениями России в деле покорения космоса.

После выпуска из школы Хемингуэй не поступил в университет, как требовали родители, а переехал в Канзас-Сити, где устроился работать в местную газету «Star». Здесь сформировался его литературный стиль и привычка быть всегда в центре событий. Работать пришлось полицейским репортером – Эрнест знакомился с притонами, сталкивался с проститутками, наемными убийцами, бывал на пожарах и происшествиях. 20 января 1920 года он переезжает в Торонто, где пишет очерки для газеты «Toronto Star».

В 1921 году Эрнест женится на молодой пианистке Хэдли Ричардсон и вместе с ней отправляется в Москву, город, о котором давно мечтает. Он изучает русский язык, много путешествует по стране, знакомится с местными обычаями. Более всего он интересуется космическими достижениями. В Москве молодой Хемингуэй знакомится с Циолковским, большим энтузиастом идеи покорения космоса. Он пишет серию очерков об этом замечательном человеке и отправляет их в «Toronto Star». К сожалению, Хэдли не разделяет восторгов мужа: Россия оказывается для нее слишком чужой страной. В 1924 году супруги переезжают в Париж. В Париже Хемингуэй делает наброски романа «Внешние воды» – истории экзальтированного французского художника, мечтающего отправиться в космос, но ровным счетом ничего не делающего ради исполнения своей мечты. Роман не был закончен. Парижская жизнь затягивает писателя: салоны, случайные знакомства, «золотая молодежь», хлынувшая в Европу в поисках дешевых развлечений, прожигатели жизни. В 1927 году к писателю приходит первый настоящий успех. «И восходит солнце (Фиеста)» – пессимистичный, но в то же время блистательный роман о «потерянном поколении» молодых людей, живших во Франции и Испании 20 х годов, вызывает бурю восторгов и обсуждений в Европе.

В 1929 году выходит роман «Прощай, космос!», в котором Хемингуэй использует наброски «Внешних вод». Роман, во многом автобиографичный, о молодом американском журналисте, который в силу обстоятельств отказывается от мечты. Роман не пользовался большим успехом. В декабре 1929 года Хемингуэй разводится с Хэдли Ричардсон, а в 1930 году возвращается в США. Он селится в городке Ки-Уэст, Флорида. Здесь он ловит крупную рыбу, путешествует на своей яхте к Багамским островам, Кубе и пишет новые рассказы. Постепенно к нему приходит слава большого писателя. Всё, что пишет Хемингуэй, мгновенно публикуется и расходится огромными тиражами. В 1931 году Хемингуэй совершает краткий визит в Россию и становится свидетелем запуска космического корабля «Святогор 1», совершающего первый орбитальный полет.

С 1932 по 1939 год Хемингуэй живет в Париже, путешествует, переписывается с Циолковским и Королевым. Он на время забрасывает писательство. В 1939 году писатель переезжает на Кубу, где возобновляет литературную деятельность. В 1940 году выходит роман «Куда звонит ракетчик» о тяжком труде конструкторов ракет. В романе используются элементы биографии талантливого инженера Сергея Павловича Королева. В 1952 году появляется повесть «Старик и море» – о героическом и обреченном противостоянии силам природы. В 1953 году Эрнест Хемингуэй получил за эту повесть Пулитцеровскую премию. А в 1954 году исполняется давняя мечта Хемингуэя – на ракете «Витязь 2» он отправляется в космос. С 1954 по 1960 год писатель живет на Венере, охотится и рыбачит, общается с колонистами, ведет дневник. В это время появляются такие его рассказы, как «И ракета взлетит!» и «За ракетодромом, в тени деревьев», а позже – роман «Острова в бесконечности». В начале 1960 года писатель покидает Венеру и возвращается на Землю, в США, Кетчум (штат Айдахо).

Хемингуэй страдал от ряда серьезных физических заболеваний, в том числе от гипертонии и диабета, однако для «лечения» был помещен в психиатрическую клинику Майо, где психиатр игнорировал эти очевидные факторы и занимался только «психическими расстройствами». В качестве лечения применялась электросудорожная терапия. После двадцати сеансов Хемингуэй утратил память и способность формулировать мысли письменно: когда потребовалось, он не смог написать даже нескольких слов официального приветствия. Вот что сказал об этом сам Хемингуэй: «Эти врачи, что делали мне электрошок, писателей не понимают… Пусть бы все психиатры поучились писать художественные произведения, чтобы понять, что значит быть писателем… какой был смысл в том, чтобы разрушать мой мозг и стирать мою память, которая представляет собой мой капитал, и выбрасывать меня на обочину жизни?»

2 июля 1961 года в своем доме в Кетчуме, через несколько дней после выписки из психиатрической клиники Майо, Хемингуэй застрелился из любимого ружья, оставив предсмертную записку. В записке было всего два слова: «Прощай, космос».

Из окна четвертого этажа гостиницы открывался прекрасный вид на строящийся космодром. Космодром недавно окружили бетонным забором. С севера к забору вплотную подступал лес. Стволы сосен казались белыми из-за бабочек, которые их облепили. Ветер раскачивал ветви и срывал круглые синие листья и относил их к космодрому, а на месте сорванных очень быстро вырастали новые листья. Как только ветер стихал, над верхушками сосен начинали кружить желтые птицы, охотящиеся на бабочек. Бабочки искали убежище и, не умея толком летать, как снежная крупа, сыпались на выжженное поле космодрома. Вдоль стен ходили люди в желтых жилетах и в масках, с распылителями в руках, и травили бабочек. Фургоны, роботы-погрузчики и бульдозеры постоянно въезжали в ворота и выезжали из ворот космодрома, и всё это гудело, шуршало, вопило, и в первые свои ночи на Венере Джон Смит никак не мог уснуть. По ночам он спускался в ресторан и заказывал бутылку виски, и льда в блестящем ведерке, и лимон, и щепотку соли к нему, а затем доставал толстую тетрадь и писал. Лед обычно успевал растаять, прежде чем молодой человек погружался в болезненную дрему.

Случалось, к нему присоединялась женщина лет тридцати-тридцати пяти, изящная, белокожая, в черном комбинезоне с множеством карманов и «молний». За беседой с ней виски и лед заканчивались очень быстро.

Женщину звали Элизабет.

– Вы не знаете, почему эти деревья за окном называют соснами? – спросил однажды Джон Смит.

Элизабет пожала плечами.

– Ерунда какая-то, – сказал Смит.

– На этой планете всё – ерунда.

– Я хочу сказать, что у венерианских сосен – листья, – сказал Смит. – Листья, а не иглы, как у настоящих сосен.