Классная любовь
Шрифт:
– Я… – начала она, но Сеймур ее перебил:
– Я ее попросил.
– Почему же раньше нам не сказал, кого попросил?
– Нипочему! – зло бросил ей Исмаилов.
– Ясно! – металлическим голосом объявила директриса с выражением нечеловеческого терпения на лице, и тут же сорвалась со своего места Антонина Петровна. Она уже не могла спокойно сидеть на месте. Ей надо было действовать, и она спросила:
– А зачем ты ее попросил, Сеймур? Разве нельзя было не втравливать в свои дела Люду? – Она смотрела на Исмаилова с ужасом. Вот она, эта ложка дегтя,
– Я уже отвечал на этот вопрос, – буркнул Сеймур.
– Ответь, пожалуйста, еще раз.
– Потому что Элеонору Дмитриевну действительно ждал муж.
– Почему ты ее сам не позвал?
– Вы прекрасно знаете, что с Элеонорой Дмитриевной у нас плохие отношения.
– Тебя действительно просил об этом ее муж или ты, увидев его, по своей инициативе решил вызвать к нему Элеонору Дмитриевну? – опять решила взять допрос в свои руки директриса.
– Слушайте, чего вы ко мне привязались? – не выдержав, перешел на крик Сеймур. – Спросите у него сами!
– Мы обязательно спросим, но хотелось бы услышать твою версию, – еще более терпеливо, вызывающе спокойным тоном, от которого хотелось лезть на стену, проговорила директриса.
– Он меня попросил! Я уже сто раз это сказал и больше ничего говорить не буду. – Сеймур демонстративно отвернулся к окну, а Люда никак не могла понять, в чем, собственно, состоит суть вопроса. Она обвела взглядом учителей и решилась спросить:
– Да что все-таки случилось? Я ничего не понимаю!
– А дело, Людочка, в том, что, пока Элеонора Дмитриевна ходила на встречу с мужем, из ее кабинета пропал журнал 9-го «Г».
– Но она при мне закрыла кабинет ключом! – обрадованно сказала Люда, считая, что тем самым снимает с Сеймура всяческие подозрения.
– Это как раз и странно! Как из закрытого класса мог пропасть журнал? – Директриса опять принялась постукивать своей красной ручкой по пухлой записной книжке. Этот стук самым отвратительным образом отдавался в Людином мозгу. Ей очень хотелось, чтобы директриса поскорее перестала стучать, и она довольно громко сказала:
– Я не знаю, как он пропал, но мы с Сеймуром явно ни при чем! – На словосочетании «мы с Сеймуром» Люда очень сильно покраснела, но все-таки осталась довольна собой. Она обернулась к бывшей исмаиловской классной и призвала ее в союзники: – Нам совершенно ни к чему журнал 9-го «Г», правда ведь, Элеонора Дмитриевна?
Но Элеонора Дмитриевна была в состоянии, близком к обмороку, и только отмахнулась от Люды носовым платком с синими цветочками на каемке, а секретарша Раечка принялась капать в стакан валерьянку, удушающий запах которой тут же заполнил весь кабинет.
– А что ты, Сеймур, скажешь на это? – Директриса жестом иллюзиониста взмахнула рукой, и на ее ладони оказался маленький кубик Рубика с обрывком тонкой цепочки. – Это твое?
Люда с Исмаиловым с выражением неподдельного ужаса уставились на яркий кубик. Они очень хорошо знали, чья это игрушка.
– Н-нет… н-не мое… – еле ворочая языком, проговорил Сеймур.
– А что ты, Люда, скажешь на этот счет?
Люда почувствовала, что сейчас могла бы только отмахнуться от директрисы платком, как это только что сделала Элеонора. Говорить она была совершенно не в состоянии.
– Да это же… Владика Кондратюка… – ужаснулась классная руководительница 9-го «А» и тем спасла Люду. – Он все время его в руках вертит… Но… откуда… это у вас?
– С места преступления, вот откуда! – торжествующе объявила директриса, и кубик из ее рук опять куда-то пропал.
– Но… Владику совершенно нечего делать в кабинете Элеоноры Дмитриевны! – продолжила Антонина Петровна, и на ее шее от волнения проступили неровные красные пятна. – У них русский язык проводят совсем в другом кабинете!
– С чего вы все взяли, что это Кондратюка? – очнулся от потрясения Исмаилов. – Такая штука может принадлежать кому угодно! Например, из 9-го «Г»… Да и из любого другого класса, которые занимаются в этом кабинете!
– В том-то и дело, что до пропажи журнала этого кубика в классе не было! – все так же торжественно вещала директриса, будто зачитывала акт обвинительного заключения.
– Вы-то откуда знаете? – опять взорвался Сеймур. – Вы что, там были?
– Все очень просто, милый мой мальчик! Этот кубик лежал на стуле Элеоноры Дмитриевны, когда она пришла в класс после встречи с мужем. Не будешь же ты утверждать, что она до этого сидела прямо на этой штуке и ничего странного не замечала!
Сеймур растерянными глазами посмотрел на Люду, будто прося помощи, но она тоже не знала, что сказать. Зато директриса очень хорошо знала, что ей говорить.
– Значит, вы, Антонина Петровна, утверждаете, что эта игрушка принадлежит вашему ученику Владиславу Кондратюку? – спросила она тоном, с которым делает свои сенсационные разоблачения ведущий телепередачи «В рамках закона».
Бедная руководительница физико-математического класса уже десять раз пожалела о том, что у нее вырвалась фамилия Влада. Отступать вроде было некуда, но она все-таки попробовала:
– Ну… она очень похожа на ту, которую все время вертит в руках Владик, но вполне возможно, что такая же есть… то есть была… и у кого-нибудь другого… Сеймур правильно говорит…
– Так! Ясно! Раечка, быстро приведите сюда Кондратюка! – потребовала директриса. Раечка показала рукой с бутылочкой валерьянки на синюшную Элеонору, и Антонина Петровна вынуждена была, как эстафету, перехватить у нее стакан и лекарство.
Пока секретарша ходила за Владом, в кабинете не было произнесено ни единого слова. Раздавалось только тяжелое дыхание Элеоноры Дмитриевны и звяканье коричневой бутылочки о стакан.
– Владислав! – официально обратилась к Кондратюку директриса, как только он зашел в кабинет. – Это твоя вещица? – И на ее ладони самым чудесным образом опять появился кубик.
– Моя, – улыбнулся Влад. – Можно взять? Я жалел, что потерял ее. – Он протянул к кубику руку, но директриса быстро отдернула от него свою и сжала кубик в кулаке.