Клаудиа, или Дети Испании. Книга первая
Шрифт:
– Пиро, – спокойно обратился к юноше Су Цзы, не очень чисто говоривший по-испански, – с завтрашнего утра вы вместе с Ханом приступите к изучению боевых искусств. Отдых закончился, пора готовиться к великим подвигам…
Более двух лет Педро с Хуаном ежедневно занимались то с учителем Су, раскрывавшим перед ними все тайные возможности тела, кулаков, ног, простых посохов и любого вида оружия; то с гувернерами, специально нанятыми для них доном Гаспаро, обучавших юношей светским манерам и французскому языку; то, наконец, с самим доном Гаспаро, который погружал их в тайники человеческой
И вот теперь Педро уже возвращался со своего первого самостоятельного задания. Поспешно доложив дону Гаспаро о благополучном выполнении поручения, юноша тут же, едва не задыхаясь, стал рассказывать хозяину о внезапной находке.
– Вы же помните, я говорил вам о ней, дон Гаспаро. И теперь, наконец-то, ее можно спасти.
Однако пыл юноши, который, тайно преследуя кортеж салесок, выяснил, где находится их обитель и даже сумел нарисовать весьма профессиональный и подробный план монастыря и окружающей местности, был охлажден весьма быстро.
– Святой Франциск? – улыбнулся, как всегда, лишь уголками губ дон Гаспаро. – Это не так-то легко, мой мальчик. Монастырь патронируют такие люди, как герцогиня Альба и лично кардинал Вальябрига, родной племянник короля. Местоположение, насколько я вижу из вашего описания, тоже крайне невыгодное для подобных предприятий: стены практически переходят в скалу над рекой, а единственный подход ведет по совершенно открытой дороге. Не будете же вы брать монастырь штурмом, Перикито?
Педро только прикрыл глаза густыми, как у восточной красавицы, ресницами.
– Я поклялся себе и ей, что никогда не оставлю ее в беде.
– А вы уверены, что она в беде?
– Да! Я чувствую это! Ее похитили, заставили, увезли силой!
– А если, наоборот – спасли?
– Но от чего? Она не совершила ничего, что могло бы…
– Любое действие чем-либо да вызвано. Расскажите-ка мне эту историю поподробнее и при этом постарайтесь посмотреть на все события не взглядом мальчика из приморской лачуги, а мудрым взором человека, которому уже многое дано и многое открыто.
Педро охотно последовал предложению своего наставника и рассказал ему всю ту давнюю историю, не утаив от дона Гаспаро ничего.
– Интересно, весьма интересно. Значит, исчезли все? И эта Пресентасионата тоже? Постойте, вспомните точно, когда это было, я имею в виду день смерти доньи Марии.
– 14-го апреля, четыре года назад.
– Какая значительная дата, отлично. И вы говорите, девочка хороша собой?
– Она не просто хороша, она красива, как ангел… У нее в лице – душа, – не зная, как лучше выразить необыкновенность внешности Клаудии, сказал Педро.
– Прекрасно, прекрасно. Но, пожалуйста, поточнее опишите мне ее родителей, черты лица, характер…
Выслушав подробный отчет, Гаспаро после непродолжительного размышления поднял уголки губ.
– Что ж, посмотрим, посмотрим. Я не против того, чтобы вы вытащили ее оттуда. Можете пользоваться моими деньгами, в разумных, разумеется, пределах, а конюшней и библиотекой – в неограниченных. И напоследок, один небольшой сюрприз.
Дон Гаспаро поднялся и со своей всегда поражавшей Педро грацией кошки достал с полки большой том лиловой кожи. Положив его на колени, он долго листал его, словно ища чего-то. Наконец, остановив свой взгляд на одной из страниц, обратился к Педро.
– Так вы говорите, что там настоятельницей сейчас является мать Агнесс?
– Да.
– Подойдите сюда и ничему не удивляйтесь.
Педро склонился над обтянутым черным шелком плечом и, стараясь никак не изменить выражения лица, стал смотреть на раскрашенную акварелью гравюру. В комнате, напоминавшей не то келью, не то какой-то гарем, несколько полуобнаженных женщин предавались на пышных диванах противоестественной любви. – Видите, – при этом слове розоватый длинный ноготь наставника указал на лицо самой откровенной из них. – Это бывшая графиня де Альяга, а ныне – мать Агнес, королевская салеска. Большего мне вам сказать нечего. Имеющий уши для того, чтобы слышать, да услышит…
Через пару дней Педро снова покинул Памплону с большой альфорхой [60] через седло, одетый как бедный разорившийся дворянин. Уже за воротами его нагнал Хуан.
– Ты идешь один, Перикито?
– Да. Пришло время доказать, что нас учили не зря, и проверить, на что мы способны.
– Ты сам сказал – мы.
– Это мой личный экзамен, Хуан, и он пострашней, чем у Су.
– Но все же вдвоем было бы проще. Ведь, как я понимаю, в случае неудачи, ты рискуешь не только собой?
60
Альфорха – седельная сумка.
Педро с благодарностью глянул на своего товарища и тронул коня.
– Вот что, старина, – вдруг, вновь остановив коня, обернулся он, – если и в самом деле хочешь помочь, сгоняй в Сарагосу и попытайся найти там некую повитуху по имени Пресентасионата. Только, смотри, будь осторожен – за ней, кажется, немало грехов!
И Педро ускакал в облаке сухой зимней пыли. Но направился он не на север к горам, а на восток к Порту Бо. Там он провел два дня в венте, болтая и попивая матаро [61] с контрабандистами, и тройку ночей на берегу, поджидая нужную ему лодку. А наутро с набитой сумкой пустился прямо к горам, где провел еще день в разговорах с местными жителями, расспрашивая их о пастбищах и погоде. Потом, купив у них пару меховых курток, Педро отправился дальше.
61
Матаро – каталонское вино.
И вот в ненастный день рождественского сочельника в воротах монастыря Святого Франциска раздался негромкий, но уверенный стук. Мать-привратница, томившаяся завистью к остальным, отдыхавшим сейчас перед ночной службой, поспешила открыть деревянное оконце и увидела спешившегося красивого молодого человека в фиолетовом плаще.
– Я проделал долгий путь с побережья и ищу вашу обитель в горах вот уже вторые сутки. Метель и снегопад измотали меня окончательно, – сказал он, стряхивая с себя и коня обильную изморось. – Я – дон Диего Кавьерса, сын разорившегося помещика из Картахены. Все, что у меня осталось – это святые книги, и, будучи человеком благочестивым, я хочу принести их в дар монастырю, столь чудовищно пострадавшему от нечестивцев.