Клеопатра. Последняя царица Египта
Шрифт:
На тот момент Цезарь пребывал в отпускном настроении и вел во дворце жизнь полную веселья. Он сбросил с себя государственные заботы с легкостью, которая стала частой практикой в искусстве снимать с себя ответственность. И когда 25 октября Цезарь получил из Рима весть о том, что его сделали диктатором на следующий, 47 г. до н. э., он почувствовал, что причин для беспокойства нет. Пока несчастный юный Птолемей дулся, отойдя на второй план, Цезарь и Клеопатра открыто искали общества друг друга и веселились вместе, казалось, почти целыми днями. С таким мужчиной, как Цезарь, результат близкого общения был неизбежным; также можно было не ожидать, чтобы беспечная и импульсивная двадцатилетняя девушка будет вести себя осторожно и пристойно в таких необычных и волнующих обстоятельствах. Возможно, что Клеопатра уже прошла через брачную церемонию со своим братом-соправителем, согласно обычаю египетского царского двора, но весьма маловероятно, чтобы это было чем-то большим чем пустая формальность, и нет причин сомневаться в том, что она еще не знала мужчины, когда встретила Цезаря. Ребенок, которого она в должные сроки родила диктатору, был ее первенцем; но если бы ее предыдущий брак не был формальным, она, возможно, уже наслаждалась бы преимуществами материнства, если принимать в расчет ее плодовитость впоследствии.
Веселая жизнь в осажденном дворце и развитие любовных отношений, разворачивающихся в нем, были грубо нарушены двумя последовательно произошедшими событиями, которые немедленно вызвали действительно серьезные боевые действия. Маленькая принцесса Арсиноя, которая, как и все женщины рода Птолемеев, вероятно, была наделена сильным духом и бесстрашием, внезапно скрылась из пределов римских оборонительных рубежей в сопровождении своего nutritius (воспитатель, наставник. – лат.) Ганимеда
Первыми военными действиями, которые вызвали у Цезаря дурные предчувствия, а у его солдат беспокойство, было загрязнение врагом его запасов воды. Царский квартал получал питьевую воду по подземным каналам, соединяющимся с озером, расположенным за городом. И как только Цезарь понял, что с этими каналами враг может что-то сделать, он попытался прорваться в южном направлении, возможно по широкой улице, которая вела к Вратам Солнца и озеру Харбор. Но здесь Цезарь встретил упорное сопротивление, и потери в живой силе были бы очень велики, если бы он продолжил свои попытки. Однако, к счастью, на осажденной территории была найдена в большом количестве пресная вода, о существовании которой никто и не подозревал. Таким образом, Цезарь был избавлен от бесславного отступления из города, в который он вошел с такой помпой, и от вынужденного возвращения на родину по Средиземному морю, когда возложенная им на себя задача оставалась незаконченной, а его честолюбивые планы на будущее Клеопатры невыполненными.
Вскоре он получил желанную весть о том, что 37-й легион прибыл из Малой Азии с запасами продовольствия, оружием и осадными орудиями и корабли бросили якорь на некотором расстоянии от побережья Египта, не имея на тот момент возможности прибыть к Цезарю из-за противного ветра. Цезарь немедленно отплыл на всех своих кораблях, чтобы встретить их, причем на кораблях были только их команды с острова Родос, а все войска оставались удерживать рубеж обороны на суше. Соединившись с подкреплениями, Цезарь вернулся в гавань, с легкостью разгромил эскадру египетских кораблей, которая собралась севернее острова Фарос, и с победой вернулся к месту швартовки у стен дворца.
Он был настолько уверен в своей силе, что затем обогнул на кораблях этот остров и напал на египетский флот в его собственной гавани за дамбой, нанеся египтянам тяжелые потери. Затем Цезарь высадился на западной оконечности острова Фарос, который все еще удерживал враг, взял укрепления штурмом и соединился со своими собственными силами, которые были расположены вокруг маяка на восточной оконечности острова. У него был план пройти по Гептастадиуму и, удерживая таким образом и остров, и дамбу, овладеть западной гаванью Счастливого Возвращения и, наконец, вбить в город клин с этой стороны. Но здесь Цезарь потерпел опасное поражение. В то время, когда он лично возглавлял атаку на южную, или городскую, оконечность Гептастадиума, а его люди хлынули на него с острова и с кораблей, стоящих в Большой гавани, египтяне предприняли энергичную атаку на его северную оконечность, тем самым отрезав римлян на узкой дамбе, к ужасу тех, кто наблюдал за сражением с мыса Лохиас. К счастью, римские корабли были поблизости и подобрали тех, кто уцелел в этом кровопролитном бою, когда враг начал теснить римлян с обоих концов дамбы. И некоторое время спустя римские воины взобрались на борт кораблей и уже на полной скорости гребли по Большой гавани. Но на палубу судна, на котором был Цезарь, запрыгнуло такое количество людей, что оно опрокинулось, и теперь перед нами драматическая картина: властелин римского мира спасает свою жизнь вплавь в спокойных водах гавани, держа в вытянутой вверх руке сверток с важными документами, которые он имел при себе в момент катастрофы; Цезарь тащит за собой свой алый военный плащ, зажав его в зубах, и при этом постоянно окунает свою уже довольно лысую голову в воду, чтобы уклониться от метательных снарядов, которые пускали в него победители-египтяне, неистовствовавшие на отбитой у римлян дамбе и кричавшие все одновременно. Но вскоре Цезаря подобрал и принял на борт один из его кораблей, и великий полководец вернулся во дворец, сильно замерзший, в промокшей одежде, с которой ручьями текла вода, потеряв уже в конце плащ, который был заветным символом его ранга. В этом бою погибли четыреста легионеров и некоторое количество моряков; большинство из них утонуло. И теперь, возможно, впервые Цезарю начало казаться, что эта война, которую он вел, не была такой забавной игрой, какой он ее считал. На протяжении по крайней мере четырех месяцев он развлекался во дворце, проводя дни в безделье за своими превосходными и надежными укреплениями, а ночи – наслаждаясь обществом Клеопатры. До того момента Цезарь, вероятно, постоянно получал вести из Рима, где его дела вел Антоний, его громогласный, но надежный помощник, и, очевидно, там не происходило ничего, что делало бы необходимым его возвращение. Будучи во дворце, он не был окружен и не должен был драться за свою жизнь (а широко распространена именно такая точка зрения), и мне кажется, что его положение в течение всего времени пребывания там было открытым в той же мере, в какой оно было безопасным. Цезарь в любой момент мог уйти в открытое море; и если бы он счел это желательным, он мог бы за несколько недель по Средиземному морю достичь Италии, сделать там свои дела, собрать подкрепления и снова возвратиться в Александрию, и все это без особого риска. Его флот был хорошо обученным и боеспособным, проявив себя, например, в случае, когда он вышел в море навстречу 37-му легиону. И, как и в том случае, римские войска в Александрии можно было оставить на их надежно укрепленных позициях. Припасов, поступивших из Сирии, было много, а корабли, команды которых были набраны на Родосе, доставив его на место, как ранее на Кипр, могли бы вернуться к своим обязанностям в Александрии, чтобы обеспечивать закрепившемуся здесь римскому войску надежное и непрерывное поступление припасов и провианта.
Таким образом, очевидно, что у Цезаря не было желания отказываться от удовольствий той зимы в египетской столице, где он был полностью поглощен и миниатюрной царицей этой страны, и проблемами, которые были ею ему изложены. Он был пожилым мужчиной, и груз лет заставлял его на время почувствовать отвращение к постоянным тревогам и заботам, которые ожидали его в Риме. Его честолюбивые цели на Западе были достигнуты, и теперь, оказавшись вовлеченным в то, что я назвал бы легкоуправляемой и совсем не опасной войной, он был полон решимости довести ее до неизбежного конца и найти в этой интересной и временами волнующей задаче оправдание тому, что он остается рядом с женщиной, которая на тот момент была объектом его непредсказуемой привязанности. Цезарь уже начал понимать, что подчинение Египта его воле было очень важным политическим вопросом, как я объясню ниже; и он испытывал острейшее нежелание предоставлять царицу самой себе как по этой причине, так и по той, что она завладела его сердцем. В последующие годы Цезарь не вспоминал эту войну с достаточным интересом, чтобы появилось желание записать ее историю, как он это делал во время других военных кампаний; но он велел одному
Но теперь, после поражения на Гептастадиуме, Цезарь, по-видимому, окончательно решил наказать александрийцев и продолжить кампанию более энергично. Вскоре он, видимо, получил весть о том, что через пустыню из Сирии к нему на помощь идет большая армия под совместным командованием Митридата из Пергама, родного сына Митридата Великого, а также римского прокуратора Иудеи Антипатра, отца Ирода (марионеточный царь Иудеи [с 40 г., фактически с 37 г. до н. э.] Ирод, сын Антипатра, родился ок. 73 г. до н. э., был назначен на этот пост римским сенатом, умер в 4 г. до н. э. Хорошо известен описанным в Новом Завете избиением младенцев [Мф., 2: 16]. – Ред.). Цезарь знал, что с приходом этой армии он сможет подавить любое сопротивление и навязать свою волю Египту. Поэтому теперь он сделал шаг, который ясно показывает его решимость вести дела так сурово и безжалостно, что Клеопатра быстро станет единственной правительницей страны и займет такое положение, что сможет всю мощь своего царства передать в его руки.
Принцессе Арсиное не удалось стать царицей Египта, несмотря на усилия Ганимеда, а царская армия все еще предпринимала попытки спасти царя Птолемея и воевать под его знаменем. Поэтому Цезарь принял решение передать ей этого молодого человека, зная, как предполагает историк этой войны, что вероятность того, что такой поступок приведет к прекращению боевых действий, ничтожно мала. Он признавал, что целью этого шага было дать Птолемею возможность разработать условия мира, но он без колебаний официально записал свое мнение, что в случае продолжения войны для Цезаря было бы гораздо почетнее воевать против царя, чем против «толпы подонков всех мастей и изменников». Однако, как мне кажется, правда состоит в том, что Цезарь хотел избавиться от мальчишки, который стоял на пути свершения его планов в отношении единоличного правления Клеопатры. А отдав его своим врагам в тот момент, когда весть о приближении армии из Сирии сделала поражение египтян абсолютно бесспорным, Цезарь обеспечивал молодому человеку неизбежную смерть или деградацию. Несчастный Птолемей, вероятно, осознавал это, так как, когда Цезарь велел ему отправляться к его друзьям за линией обороны римлян, тот расплакался и стал умолять позволить ему остаться во дворце. Юный Птолемей прекрасно понимал, что у египтян нет ни одного шанса на победу, что, как только он окажется со своим народом, завоеватель начнет относиться к нему как к врагу и накажет соответственным образом. Но Цезарь, со своей стороны, понимал, что, если в момент победы римлян Птолемей по-прежнему будет находиться под его защитой, будет трудно не выполнить условия завещания Авлета и не сделать его соправителем Клеопатры. Поэтому слезам юного царя и парадоксальным уверениям в преданности Цезарь не придал никакого значения, и Птолемей немедленно был выброшен из дворца и попал в радушные объятия александрийцев, а его младший брат, которого Цезарь предназначил на далекий трон Кипра, остался вместе с Клеопатрой под охраной римлян.
Идущая на помощь армия из Сирии вскоре подошла к восточной границе Египта и, взяв Пелусий штурмом, дала сражение царским войскам недалеко от устья Нила. Египтяне были с легкостью разгромлены, и захватчики пошли по восточному краю дельты Нила в сторону Мемфиса (неподалеку от современного Каира), ниже которого они переправились на западный берег Нила. После этого юный Птолемей, не ожидая пощады от Цезаря, бесстрашно встал во главе тех войск, которые можно было отвлечь от осады Александрийского дворца, и пересек дельту, чтобы скрестить мечи с Митридатом и его союзниками. Как только он ушел из города, Цезарь, оставив небольшой гарнизон во дворце, вышел на кораблях из гавани с таким количеством солдат, какое могло разместиться на его кораблях, и двинулся на восток, как будто направляясь к Пелусию. Однако под покровом темноты он повернул в противоположном направлении и еще до рассвета высадился на пустынном берегу в нескольких милях к западу от Александрии. Так Цезарь с легкостью перехитрил египтян и, кстати, продемонстрировал, что на протяжении всей осады он мог по своему желанию абсолютно свободно приходить и уходить по воде. Идя вдоль западной границы пустыни, как его союзники из Сирии прошли раньше вдоль ее восточной границы, Цезарь соединился с ними на юге дельты севернее Мемфиса и немедленно развернулся, чтобы атаковать приближающуюся египетскую армию. Узнав о приближении римлян, Птолемей укрепился на сильной позиции у подножия кургана, где Нил был у него с одного фланга, а болото – с другого, а впереди него находился искусственный канал. Но союзники после двухдневного сражения обошли его позиции и добились полной победы. Обходной маневр был доверен некоему Карфулену, который впоследствии пал в сражении при Мутине, воюя против Антония, и этот военачальник сумел прорваться в лагерь египтян. При его приближении Птолемей прыгнул на борт одного из кораблей, которые стояли на якоре в Ниле, но вес беглецов, которые последовали его примеру, потопил судно, и молодого царя больше никто живым не видел. Говорят, что его тело было впоследствии опознано по золотому нагруднику, который носил юный Птолемей и который, несомненно, своим весом способствовал его быстрой смерти. Его трагический конец в возрасте пятнадцати лет освободил Цезаря от смущающей необходимости либо простить Птолемея XII и сделать соправителем Клеопатры, согласно условиям завещания его отца, либо привезти его пленником в Рим и предать смерти, как это было принято, после очередного триумфа Цезаря. Мальчик предвидел судьбу, которая была ему выбрана, когда со слезами умолял позволить ему остаться во дворце. А его внезапная смерть в мутных водах Нила положила конец жизни, которая за последние годы была невыносимо омрачена знанием того, что его существование является препятствием для жестоких честолюбивых замыслов Цезаря, и ужасом перед неминуемой и скорой смертью. 27 марта 47 г. до н. э. Цезарь вместе с кавалерией с триумфом вошел в Александрию, и теперь ее ворота были широко распахнуты для него. Жители города, одетые в траурные одежды, прислали к нему свои делегации просить о прощении и пощаде и вынесли к нему статуи своих богов в знак своего полного повиновения. Принцесса Арсиноя и Ганимед были переданы Цезарю как пленники; он с пышностью проехал через город к дворцу, где с распростертыми объятиями его как героя-завоевателя и спасителя приняла Клеопатра.
Глава 4
Мать
Смерть Птолемея и подчинение Цезарю Александрии привели войну к явному завершению, и Цезарь, снова оказавшись в комфортабельной дворцовой резиденции, получил наконец возможность довести до конца свои планы по улаживанию дел в Египте, исполнению которых так долго мешала военная кампания. Младшему брату Клеопатры, юному Птолемею, было всего лишь одиннадцать лет, и он, по-видимому, еще не проявил таких явных признаков интеллекта или сильного характера, которые сделали бы его помехой либо Цезарю, либо его сестре, и поэтому было решено, что его следует возвести на трон во дворце его погибшего брата как номинального царя и супруга Клеопатры. Следует помнить, что Цезарь подарил этому молодому человеку и его сестре Арсиное Кипр, но теперь, когда последняя стала пленницей, покрыв себя бесчестьем, а первый не был еще достаточно зрелым, чтобы стать в Египте источником неприятностей, островное царство им не навязывали. Александрийцам, военные действия которых против Цезаря так прекрасно развлекали его, пока он продолжал свой роман с Клеопатрой, Цезарь показал, что хочет быть снисходительным, и предпочел рассматривать сильное опустошение, причиненное некоторым районам их города, как достаточное наказание за их преступления. Однако Цезарь наделил евреев равными правами с греками, учтя их помощь в недавней войне, – шаг, который, вероятно, вызвал некоторое раздражение у большинства горожан. Затем он создал регулярную римскую оккупационную армию для оказания помощи Клеопатре и ее младшему брату, сидящим на троне, и для поддержания порядка в Александрии и во всей стране. Эта армия состояла из двух легионов, которые выдержали вместе с ним осаду во дворце, и третьего легиона, который прибыл из Сирии. Командующим этой армией Цезарь назначил талантливого военачальника по имени Руфин, который поднялся из рядовых благодаря своим личным достоинствам, будучи изначально одним из вольноотпущеников Цезаря. Обычно пишут, что, передавая командование армией человеку с таким положением в обществе, а не представителю сената, Цезарь продемонстрировал свое презрение к Египту, но я придерживаюсь того мнения, что этот шаг был сделан осознанно, чтобы сохранить власть в стране полностью в своих собственных руках, так как Руфин, без сомнения, был пешкой Цезаря. Нам неизвестно, что стало с солдатами Габиния, которые воевали против Цезаря, но вполне возможно, что они были распределены по легионам, размещенным в других уголках римского мира.